Дневники 1932-1947 гг
Шрифт:
— Это верно, — сказал он примирительно.
— Кроме того, мне 40 лет. (тебе 42). Я могу участвовать в авантюрах еще не больше 5 лет (ты — меньше). И я не хочу даром работать на вас.
— Это верно, — расхохотался он. — Значит, я должен отныне иметь тебя на борту?
— Обязательно! Кроме одноместных машин. С дураком я не пойду, а с тобой я пойду. Особенно, если второй будет перегонщик, типа Титлова.
— Правильно, второй должен быть Титловым, — убежденно сказал он.
— Вот тебе экипаж: ты, Титлов, штурман Аккуратов или Погосов, механик и я.
— Зачем
— Кругосветка. За 65часов. 5 посадок.
— Погоди. 25000 км, по пять тысяч за присест. Скорость около 500… Гм… Так, так… Может и выйти. Трудно. А сколько на земле?
— На всю землю 15 часов.
— Трудно… Но, может, можно.
Видно, что я его разворошил. Уехал в 3 ч. ночи.
Во время парада на Красной Площади 7 ноября встретил Марка Шевелева. Он очень обрадовался, и обратно пошли вместе. Сейчас он — начальник перегоночной трассы, сидит в Якутске, генерал-лейтенант. Спросил я его о причинах разлада с Головановым.
— Разные точки зрения на будущее.
— Кем он начал войну?
— Подполковником, командиром бомбового полка. Потом сменил Водопьянова на дивизии. Очень умный, волевой, твердый человек.
— Над чем работаешь?
— Хочу заняться старыми делами., о которых говорили еще на норд-поле. Помнишь? Межконтинентальные связи. По мелочам не хочу разбрасываться. Заходи, поговорим подробно. У меня — португальский коньяк. А авантюру, столь любимую тобой, и тут найдем.
В последние дни меня все больше и больше втягивают в избирательную компанию. Ох, тяжело, дело много!
Вчера написал передовую об изучении боевого опыта Красной Армии.
25 ноября.
14 ноября из Москвы на Чукотку вылетел двухмоторный самолет «СССР Н-362» полярной авиации (типа «Си-47»). Летчик Михаил Томилин, штурман Сашка Погосов. Экипаж — 6 человек, на борту -16 пассажиров, в т. ч. 5 женщин и 7-милетний ребенок. Накануне отлета вечером Сашка Погосов был у меня, пошли обедать ко мне, выпили, съели пельмени, договорились, что он будет нам писать.
Мы дали заметку об отлете.
15 ноября я получил телеграмму от Сашки из Архангельска (вернее — с борта самолета). «Посадка в Архангельске во столько-то, взлет во столько-то, взлет и посадка ночью».
Вечером я позвонил зачем-то Новикову (Папанин в отпуске, он его замещает).
— Вот ты там написал о Томилине, — говорит он, — а мы его сейчас ищем.
— Как так?!!
Оказалось, самолет вылетел вечером из Архангельска. В полночь с 14 на 15 должен был придти в Дудинку. Не пришел. В 2 часа с чем-то 15 ноября сообщил, что горючее кончается, идет на вынужденную. Через час сообщил, что сел благополучно. В 7 ч. утра сказал, что бензина нет, харча у пассажиров нет, теплой одежды нет, пассажиры замерзают, координат не знает. Его немедленно начали искать находившиеся на севере Титлов и Андреев. Через день он сообщил свои координаты: получалась южная часть п/о Ямал. Новиков послал туда Крузе, Мазурука, отменив его полет в Берлин. Обшарили все — нету, видимо — координаты липа.
А Томилин слал все более тревожные телеграммы.
Пользуясь редкими работами рации Томилина, запеленговали его из Москвы и других мест. Оказалось, что сидит совсем не там, а гораздо южнее, в среднем течении реки Пур. Перенесли поиски туда.
К тому же в одной из последний радиограмм Томилин сообщил, что кругом лес. Турки, раз лес — так не может быть Ямала! Вышли наземные партии. Самолеты за ночь доскакивали из Москвы в Дудинку и утром начинали шарить.
Днем 22-го мне позвонил Новиков домой.
— Приезжай! Нашли! Крузе снял сегодня утром и доставил в Дудинку.
— Как, все живы?
— Все живы!
Приехал. Верно: 22-го в 8:27 утра Крузе их нашел, сел, забрал, привез в Дудинку. Нашли их в км. от устья реки Паселька (приток Таза), в 600 км. от Дудинки на юго-юго-юго запад. Эк, куда занесло! С пеленгацией все совпало.
Я записал основные данные. Поспелов решил послать на визу Маленкову, поскольку он занимался этим делом. ДО сих пор не вернулось. Сегодня утром мне позвонил Мазурук.
— Вчера вечером прилетел из Дудинки, руководил всей операцией. Целая эпопея. Обошлось в 2 млн. рублей. Налетали 400 часов. 10 машин искало.
— Сколько из них налетал Титлов? 100 часов?
— Правильно, ровно 100. Не человек, а машина!
— Кстати, а что с машиной?
— Посадил Томилину штурмана Падалко и отправил дальше на восток. А Погосова привез с собой, разбираться.
Вчера у нас в клубе было выступление Мессинга — отгадывание мыслей на расстоянии. Мы приехали поздно, в конце первого отделения. На сцене сидело жюри. Аркадий Баратов, Левка Хват, какой-то профессор психологии, и еще несколько человек.
Мессинг — невысокий, щуплый, с огромной шевелюрой черных завитых волос, очень нервное лицо, узкое, семитского типа, воспаленные глаза, бледная кожа, черный костюм, белая сорочка, бабочка. Говорит по-русски очень плохо, непонятно, обрывисто.
Техника была такой. Люди писали задание. Их получало жюри, вызывали автора («индуктора» — как его называл Мессинг). Мессинг брал его левую руку, закрывал своей рукой глаза, напрягался (почти трясся), вдруг нервно захватывал левой рукой индуктора свою правую руку у запястья, говорил «внушите!» (внушайте) и, не отпуская руки индуктора, ведя его за собой, шел выполнять мыленный приказ. По окончании жюри оглашало задание.
Задания были такие:
Пойти в 15 ряд амфитеатра, на 16 место и привести оттуда девушку.
Пойти в 18 ряд амфитеатра, найти под ковром у 17 места записку, принести ее, подчеркнуть там слово «СССР».
Пойти в такой-то ряд, найти девушку на таком-то месте, взять у нее сумку, достать оттуда блокнот.
Пойти опять в партер, найти такого-то человека, вынуть у него из кармана очки и одеть их на такого-то. А этот в свою очередь должен был одеть из на третьего. Тут Мессинг запротестовал: «я не могу внушать товарищу, чтобы он одел очки на третьего!» Но задание он, следовательно, мысленно прочел.