Дневники Клеопатры. Книга 2. Царица поверженная

Джордж Маргарет

— Мы просто заботимся о том, чтобы ты в твоем нынешнем состоянии рассудка не повредила себе, — сказал Прокулей. — Октавиан тревожится о тебе.

— Ты хотел сказать, «тревожится о моих сокровищах», — с презрением обронила я. — Вам, надо думать, не терпится их увидеть. Ну что ж, пойдемте.

Я направилась туда, где были сложены сокровища. Они последовали вплотную за мной осторожно, опасаясь ловушки, ибо полагали меня и сейчас способной на всякого рода хитрости.

— Вот.

Я махнула рукой, указывая вперед. Пусть смотрят.

Груда вздымалась высоко, и по их хриплому дыханию я догадалась, что ничего подобного они и представить себе не могли.

— Это ваше.

Как дети (почему это при виде золота люди впадают в детство?), они приближались к сокровищам, вытаращив глаза и разинув рты. Прокулей упал на колени, словно возносил молитву. Потом он протянул руку и схватил маленькую статуэтку богини Баст.

— Бери, — сказала я. — А Октавиан своего не упустит. Разве ты не заработал этого сегодня?

Он тянул руки то к шкатулке с сапфирами, то к чаше из слоновой кости.

— Забирай их.

— Подожди! — приказал Галл.

Он подозревал меня в чем-то дурном, и не без оснований. Возможно, я хотела обесчестить Прокулея и Галла, стравить их, заставить передраться из-за сокровищ или хотя бы обокрасть Октавиана. Маленькая победа, конечно, но все же утешение.

— Оставь это, — сказал он и, повернувшись ко мне, добавил: — Ты и твои слуги должны пойти с нами. Пришло время отдыха.

С обнаженными мечами в руках нас повели сквозь толпу римлян, предававшихся пьяному веселью. При виде меня, полураздетой и окровавленной, даже пьяная солдатня изумленно умолкала.

Глава 52

Пленница в собственном дворце! Я шла сквозь величественные порталы, по мраморным залам, сияющим полированным коридорам. Мои покои заперты для меня, и Мардиан лишился своих.

Я повернула голову в направлении прохода, ведущего к моим апартаментам, и резко спросила:

— Не туда?

Как будто они, чужаки, знали мой дом лучше меня.

Мы двинулись по сводчатому коридору к гостевым покоям, меньшим по размеру, но тут нам пришлось пропустить носильщиков. Они несли покачивавшиеся носилки, на которых лежало тело. Лицо было закрыто, из-под покрывала виднелись обутые в сандалии ноги.

Носилки появились со стороны покоев Антония.

— Ну, там закончено? — спросил один из моих стражей.

— Да, все чисто.

Носильщики быстро удалились.

— Эрос? — спросила я, заранее зная ответ. Они унесли его оттуда, где он умер, — из комнат Антония.

— Да, — буркнул мой стражник.

Бедный Эрос. Наверное, сохрани я способность испытывать нормальные человеческие чувства, у меня сердце разрывалось бы от жалости, но после пережитых ужасов ничто не могло усугубить мою боль.

Они освободили покои Антония для его врага. А мои? Кого они дожидаются?

— Кто удостоен чести разместиться в царских апартаментах? — спросила я.

— Он уже там — император Цезарь, — последовал

ответ.

— Когда он прибыл? — спросила я, остановившись и повернув голову, так что мы чуть не столкнулись.

— Он вступил в город сегодня во второй половине дня, — ответил солдат. — Въехал на колеснице вместе с философом Ареем и созвал представителей городских властей в Гимнасион. Он объявил, что город, из уважения к его великому основателю Александру, равно как из стремления сохранить в целости его красоту и, наконец, из желания угодить другу императора Арею, не будет оккупирован, не подвергнется разграблению и сохранит свободу.

— Как это благородно, — промолвила я, понимая, что теперь он изображает из себя царя-философа. — Как по-александрийски!

— Он провел собрание на греческом языке, — указал солдат.

— О, это, наверное, настоящий подвиг, — отозвалась я.

Все знали, что греческий Октавиана далек от совершенства. Зато в чем ему не откажешь, так это в умении надевать личины.

Здесь! Конвой резко остановился, и сопровождающие указали на дверь второстепенных покоев, где я поселила бы не слишком важного гостя. Но что поделать, если мои комнаты понадобились Октавиану.

— Заходите.

Хармиона, Ирас, Мардиан и я вошли внутрь.

— Одежду, постельное белье и еду вам пришлют.

Двери за нами затворились.

В комнате имелись четыре маленькие кровати или, скорее, кушетки, умывальник, светильник на треноге и окошко, недавно забранное решеткой, так что в помещении пока не выветрился запах сверленого камня и горячего металла. За окном виднелось крыло дворца, который еще утром — сегодня утром! — был моим.

Хармиона несла мои письменные принадлежности. Когда я спросила ее о судьбоносной корзине, она сокрушенно покачала головой.

— Прошу прощения, госпожа, но она осталась там. И сундук тоже.

Еще один удар. У меня отобрали даже это!

Спустя несколько минут в нашу комнату доставили короба с одеждой и постельным бельем, а также хлеб и фрукты. В своем упрямстве я хотела отказаться и от этого, но мне было необходимо сменить рваное окровавленное одеяние. Я позволила Ирас снять его, а Хармиона вытерла мое тело влажной тряпицей. Вода в тазике порозовела, окрашенная кровью Антония. Хармиона выплеснула ее за окно.

— А сейчас… — Она закутала меня в какой-то простой халат. — Отдыхать.

Я легла, хотя знала, что заснуть не смогу. Снаружи доносились голоса пирующих солдат.

Это продолжалось всю ночь.

Рано поутру, не постучавшись и не спросив разрешения войти, в комнату ввалился стражник. Я резко выпрямилась — этому следовало положить конец.

— Требую встречи с императором! — заявила я. — Немедленно!

Солдат растерялся.

— Император целый день занят, — пробормотал он. — Сначала у него намечено посещение гробницы Александра, потом встреча с чиновниками казначейства…