Дневники Обормотня
Шрифт:
Санька, опять уставший, с зелёными волосами (чтобы его, и не затащили в отряд «волков-гамми»?!) выполз из дома, и посмотрел на меня жалобно: можно, чтобы всё было по-старому? Скрепя сердце, я кивнул: признаю, был тоже не прав. А на словах дополнил:
— Собирай всех, пойдём гигантский субботник устраивать…
— Опять в волчьих формах?
— Да хоть бы и в них. Некоторым это только на пользу пойдёт.
Честно признаюсь: идея не была лишена смысла. Волками мы все сильнее и ловчее, чем людьми, а ещё, на примере Саньки, я уже увидел, как перебесившийся буйный хаски обретает
Бедные кустики цветов и овощей, давленые помидоры вперемешку с обломками поливалок, почти все отправлялись в компост. Трое волков лежали в травмпункте: Виталик с сотрясением внезапно обнаружившегося мозга, гений-акробат с неудачным сальто с крыши, и Гвидон, как прозвали ошалевшего мохнатика, застрявшего в бочке, и случайно прокатившегося в ней до самой речки.
Я принял сторону адекватных, и громко рявкал на всех, кто пытался снова устроить кучу-малу, в результате некстати оттаявшего чувства юмора: итогом стало непонимание самого себя, смутившиеся соседи, но потеплевший взгляд Ленки. Хотя… может, это потому, что я начал походить на дворняжку? Я смотрел в зеркало: не малинуа, тем более не корги; что-то неопределённое и не похожее ни на одну породу. Короче, самый натуральный двортерьер! Куда мне и дорога, если честно. Но всё же нужно было поставить в этом точку.
Мой внезапный урок вожаку вывернулся морским узлом: да, почти все члены стаи перестали выглядеть занудами… но при этом разрушили всё, что только было можно. И то, что удалось сделать что-то вроде уборки в лохматом облике, говорит о… чём? О том, что я прав, и можно сочетать мохнатость и спокойствие. Просто для этого всего лишь надо было перебеситься и разрушить всё вокруг.
— Давай, помогу. — пугающе серьёзный Лев Леонидович поднял повыше ведро с чистой водой. Баллончик с краской очень эффектно взрывается, оставляя большое малиновое пятно в пол-стены и часть окна, но теперь это предстояло убрать. — Скажи, пожалуйста, чего ты добивался, Алексей?
Я посмотрел на оборотня, дисциплинированно перекинувшегося в волка. Вполне себе нормальный бурый волк, с настроением полицейской собаки, этакий «оборотень в погонах». За время внепланового буйства был в рядах «спокойных», и следил за Фёдором.
— Показать, что вы нормальные. Адекватные. И что зря себя стыдитесь!
— Всё в кучу перемешал. Стыдиться и вести себя адекватно — разные вещи. Мы меньше отличаемся от людей, чем тебе кажется.
— Угу, только превращаетесь в Зверей.
— Люди тоже, иносказательно. Но ИХ Зверь невидим и куда более опасен.
Я фыркнул, и спустился с лестницы: стенка была оттёрта от пятна краски почти идеально, но лучше будет покрасить всю стену.
— Так был же этот… как его… «Маленький Оратор»! Ребёнок, который всем вам доказал, что вы адекватные! И вы поверили! А сейчас почему не так?!
— Маленький Оратор всего лишь позволил нам удерживать ясность мыслей в полнолуние, от щенков до вожаков. Но мы по-прежнему можем сорваться, и не считаем это чем-то плохим.
— То есть раздолбать собственную деревню — это не
— Вожак сам предложил! — кажется, Лев Леонидович усмехнулся. — Доверие к Вожаку — превыше всего. Когда-нибудь ты тоже это поймёшь.
Я фыркнул только: дед Костя для меня так и не стал никаким авторитетом или мудрым сэнсеем: скорее занудным взрослым, мечтающим доказать, что послушные щенки должны выполнять все команды, и делать вид что они — обычные скучные люди.
Одиночка я, и всё тут. Нет, мне нравятся мои соседи, они действительно стали мне роднёй за день. Ленку я ещё расшевелю, что бы она обо мне ни думала! И дядю Фёдора из заточения освобожу! И так ещё много про кого могу сказать! А вожак… но что я могу? Бросить вызов? Мне уже показали, к чему привела моя «гениальная идея», а теперь мы, всей стаей, устраняем её последствия. Этого я хотел, да?
Такие невесёлые мысли у меня шли во время уборки. Зимой однозначно придётся закупаться соленьями: у некоторых огороды вытоптаны под ноль, и есть ли время всё исправить — не знаю, с огородами дел никогда не имел. Но это надо было сделать, и… у меня возникла одна идея. Вопрос, как к ней отнесётся вожак, и что попросит взамен.
К деду Косте я шёл, как на казнь: было ясно, что меня пропесочат до последней шерстинки, какой я смутьян и гнать бы меня вообще…
— Лёшенька, что же ты такой угрюмый?
— Как будто сами не знаете, — буркнул я.
— Вот что, расскажи-ка всё, что на душе болит, а я тебе вареньица припас. Хвойного!
Я заинтересовался, но слабо: никогда не пробовал хвойное варенье, но ясно, что меня пытаются просто заткнуть сладостями, как ребёнка. И всё же…
— Ладно, давайте.
Сразу видно дом вожака: как бы кто ни бесился, даже дяде Фёдору дверь сломали, а у вожака всё тихо, будто и не было никакого буйства.
— Вы знали, что всё так получится?
— Знал, внучек. Не ты первый, не ты последний. Ну да на чьей стороне правда, тому и бояться неча.
— Могли бы сразу сказать…
— И ты бы послушал?
Ладно, согласен, возразить нечего! Ну да это можно опять у меня в мыслях прочитать, чтобы не выслушивать мой спутанный скулёж.
— Оправдания твои мне не нужны, ты лучше вот что скажи: как дальше поступишь, ребёнок? Дела, знаешь ли, нужно до конца доводить, в особливости такие.
— Я за этим и пришёл. Дед-Кость, а можно фей позвать на помощь? — я замялся. — Они деревню за день восстановят! В счёт моей компенсации, хорошо?
— На всю деревню всё одно не хватит, не так много тебе выдали. Но мальчонка ты умный, хвалю! Что же восстанавливать будешь? Окна выбитые? Крыши? Заборы?
— Огороды, наверное. Окна ещё вставят, а грядки все вытоптаны. И сколько останется, там крыши починить. Можно так?
Дед Костя посмотрел на меня оценивающе, и кивнул:
— Значится так, Лёшенька, коли решил, позовём фей на весь посёлок. Что посадят в огородах, то посадят, им это, знаешь ли, в радость, как и ты, сплошь поигрульки в этом видят. Номерок я тебе дам, но договариваться сам будешь, не маленький ребёнок уже, котелок-то варит. Ишь ты, фей позвать! Вам, молодёжи, всё бы, как по волшебству, лишь бы руками не работать!