Дневники Палача
Шрифт:
Чудны дела твои, господи.
Старичок смотрел на Руслана, и было непонятно, то ли он недоволен, что его оторвали от просмотра захватывающего действа, то ли счастлив отвлечься от белиберды на экране.
Вечная пыль тут же полезла в нос, выплеснувшись многочисленными чихами.
Отчихавшись, приняв лекарство, Руслан даже не стал доставать карточку доступа — какие здесь тайны, а просто пояснил библиотекарю предмет своего интереса.
В, до этого равнодушных, глазах загорелся некоторый интерес — не слишком часто к бедняге обращались за помощью. Судя по возрасту — он был еще из тех библиотекарей, что
Супергерой в трусах уступил место ветвистому дереву каталогов и подкаталогов.
— Ожидайте, — старик поднялся со своего места, и дебри шкафов и полок поглотили его.
Ожидание затянулось на пол часа. Менее терпеливый давно бы плюнул, развернулся и ушел. Менее честный, прихватил бы парочку фолиантов с близстоящего стеллажа. Не потому, что они представляли какую-то ценность, или по надобности, а так — назло.
Руслан не чувствовал сил последовать первому и злости сделать второе. Он просто сидел и ждал, разумно предположив, что старик когда-нибудь таки вернется.
И он вернулся.
Тощая папка легла на стол, изрыгнув небольшое облачко пыли.
— Вот.
Так как последующих действий от старика не… последовало, Руслан принялся воевать с резинками, стягивающими пластик. Одна из них, то ли от радости, то ли от нетерпения, лопнула у него в руке.
В папке оказалась стопка желтых листов.
Изучая первый, затем второй, третий, четвертый, Руслан не верил своим глазам. Перед ним был дневник. Палача. По имени — Руслан.
Съемная квартира, в которой жили пропавший Антон Ю-пин и заявившая Катарина Дэнджсон, была, конечно, поскромнее жилища телепата Сергея Светина, но раза эдак в полтора больше жилища самого капитана Зайкина.
«Надо было учиться на хирурга», — мысль была почти привычна, время от времени, бывая по долгу службы в жилищах различных людей, она посещала голову Зайкина. Биржевого маклера сменял агент по недвижимости, агента — дантист, дантиста — адвокат, чтобы вновь вернуться к маклеру. Последнее слово менялось, не меняя сути. И нельзя сказать, чтобы Зайкин не любил свою работу… ненормированный рабочий день, встречи с общительными людьми, инопланетные командировки за счет управления…
В отличие от обиталища Светина, здесь все, во всяком случае, что видел Зайкин, было оформлено в стиле «Ультра Модерн». Прозрачные плексигласовые панели, синтетический ковер, мебель из дорогого, но все же пластика.
Что роднило с жилищем самого Зайкина, это… беспорядок. Незадвинутые ящики комода, с которых свисают какие-то детали туалета. Вещи — от носков, до маек, разбросанные по всей квартире. Желтый тапочек, застрявший под диваном, его компаньона, несмотря на весь опыт следака, Зайкин так и не смог обнаружить.
Прозрачный столик завален глянцевыми журналами, вперемешку с рекламными буклетами. Часть сооружения сползла на пол, образуя внизу небольшую гору.
«А девочка порядочная засранка. Может, парень, действительно, сбежал. Смотал удочки и в далекие дали. Есть такие мужчины, для которых объяснения смерти подобны. Есть такие женщины, от которых побег — единственный выход».
— Как вы думаете,
Ну что он мог ответить. О чем она вообще думает, задавая подобные вопросы!
— Мисс Дэнджсон, мы ищем. Делаем все возможное. И, поверьте моему опту, надежда всегда есть.
Дежурные слова, от частого употребления, растерявшие большую часть смысла.
— Да, да, я понима-а-аю! — слезы, сопли, платок.
— Мисс Дэнджсон, для успешного продолжения поиска, нам необходимо провести, гм, обыск в вашей квартире. Люди довольно часто оставляют следы, которые могут указать нам, э-э-э, местонахождение разыскиваемого.
— Да, да, конечно, делайте, что надо, только найдите Антона.
«Сбежал, точно — сбежал, получил денежки за работу и сбежал. И сейчас наслаждается с какой-нибудь блондинкой в каком-нибудь бунгало».
— К тому же имеется вероятность, что он вообще покинул планету. Прежде чем начинать розыскные мероприятия в этом направлении, нам следует убедиться…
— Он покинул, да покинул, улетал!
— Откуда вы?..
— Он вещи собирал и паспорт взял. Мы еще вместе искали, не могли найти. Антоша злился почему-то. Он такой дерганный, когда не может что-то найти! И бритвенный набор взял. Он всегда брал его с собой, когда мы улетали отсюда. Сначала на Элурию, потом на КЭЦ. Говорил, что от других солнц начинает зарастать щетиной. Это ведь доказательство, да, он на другой планете?
— Насчет набора, не знаю, а вот паспорт… — на некоторых планетах еще сохранился визовый режим.
Черт! А ведь все начиналось так хорошо… ну, почти хорошо.
«Я пишу эти строки не в надежде быть понятым или прощенным, и уж конечно не в достойной уважения попытке оставить след в истории. Во всяком случае — надеюсь, что это не так. Я говорил это себе, обдумывая данные записи. Я говорю это себе, выводя их. Но человек может врать, даже себе. Особенно себе. По моим наблюдениям, наиболее изобретателен во лжи он, оправдывая собственные поступки, именно перед собой. Нечего и говорить, что в оправдании нуждаются в большей степени неблаговидные дела. И первые две строки похожи именно на оправдание, и в то же оправдание, следует придумать причину сотворения этих записей. Для себя — в первую очередь, для возможного читателя — в… какую-то, может, предпоследнюю.