Дневники потерянной души
Шрифт:
Местные лекари постоянно давали ему какое-то снотворное, чтобы избавить его от болезненных ощущений. В итоге даже в часы бодрствования хозяин не мог полностью прийти в себя и сориентироваться, и поэтому многократно просил Аргона, чтобы это прекратили. Однако я на сей раз был на их стороне, так как лишь в лекарственном забытьи Маура не сжимал изо всех сил зубы и не царапал ногтями простыню, пытаясь не стонать.
– А, ты уже здесь, Баназир, - услышал я за собой тихий голос Аргона. – Что это у тебя?
–
– Я ягод собрал, - шепнул я в ответ, отвернув край подола. – Хозяину они очень нравились дома... – От собственных слов у меня вдруг снова навернулись на глаза слезы.
– Дай-ка, их надо помыть, - с улыбкой Аргон помог мне пересыпать ягоды в миску, и вскоре вернулся, неся уже чистое угощение. Он также принес плошку с густым белым веществом, распространяющим легкий сладкий аромат.
Маура проснулся через некоторое время, глубоко вздохнув и поморщившись, и с трудом повернулся в постели.
– Долго я спал? – спросил он, увидев меня.
– Сейчас только полдень, - с готовностью ответил я.
– Со вчерашнего утра? – с ужасом спросил он.
– Нет, с сегодняшнего, - поспешил я успокоить его. – Вы проспали всего несколько часов.
Я осторожно набрал несколько ягод в деревянную ложку, слегка обмакнул их в прохладное белое лакомство и поднес к его губам.
– Попробуйте, хозяин...
Он впервые не стал сразу отказываться, и даже прикрыл глаза от наслаждения, разжевав сочные ягоды.
– Очень... вкусно.
Воодушевленный его реакцией, я снова наполнил ложку.
* * *
Физические улучшения были заметны, однако душевное состояние моего хозяина становилось все более подавленным от безвылазного пребывания в небольшой комнатушке. Аргону, тоже наблюдавшему это, наконец удалось убедить лекарей в необходимости смены обстановки.
– Можно вернуться в главное здание, - сообщил он. – Хотя они предостерегают, что еще слишком рано, и тебе лучше пока оставаться здесь.
– Не могу больше, - помотал головой Маура. – Мне тесно. – С утра уже одетый, он поднялся с кровати, собираясь выходить.
– Погоди, - остановил его Аргон. – Надень это. – Он протянул ему квадратик белой ткани с широкими петлями по бокам, и я понял, что это такая же лицевая маска, какие я видел на лекарях и часто на самом страннике, когда он, ухаживая за хозяином, находился близко к нему; к счастью, мне было разрешено входить в комнатку без маски, так как, по словам Аргона, мое присутствие не представляло угрозы.
Маура недовольно повертел квадратик в руках.
– Тебе опасно бывать на открытом пространстве, пока защита тела не восстановилась, - настойчиво сказал странник.
Мой хозяин с неохотой подчинился,
– Чувствую себя идиотом, - приглушенно сказал он, подергав за ткань.
– Это лучше, чем чувствовать себя больным, - заметил Аргон.
Он ненадолго отлучился и вернулся с еще двумя такими же масками. Одну он демонстративно надел на себя, другую протянул мне, и я с готовностью нацепил ее, не задавая вопросов.
– Пойдемте, погуляем, - кивнул нам странник.
Под тканью не было видно улыбки Маура, но в глазах его появилась молчаливая благодарность.
Для него это был первый за долгое время выход из длинного барака. Он застыл посреди поляны, подставив лицо солнцу. Вокруг бурно расцветала весна, оживляя в сердце надежду.
Медленным шагом хозяин подошел к ближайшему дереву и прислонился к шершавому стволу, обнимая его обеими руками и прикрывая глаза. Он долго стоял так, и мы с Аргоном, чтобы не мешать, ушли немного вперед.
* * *
На третьей неделе к Маура постепенно стали возвращаться силы. Он уже свободно поднимался с постели и гулял по каменному коридору главного здания, благо дальше его все еще не пускали. Я боялся поверить своему счастью.
В этом здании, помимо нас, были и другие люди – очевидно, те пострадавшие при недавних атаках раненые гонцы, которых все же удалось спасти. Мне снова дали там отдельную комнату, и Аргон уговорил меня хотя бы ночевать в ней, а не ютиться в кресле в комнате хозяина.
Ближе к закату я зашел пожелать ему доброй ночи. Маура дремал в большом плетеном кресле у зарешеченного окошка, заботливо укрытый до горла серым одеялом, подоткнутым с обеих сторон; под головой его была подушка, и еще одна подложена под ноги. Он наконец спал спокойно, брови не были сведены от боли. Его лицо было отвернуто от окна, словно свет мешал ему, хотя лишь малая часть уходящих солнечных лучей проникала в помещение. Стараясь его не потревожить, я опустился на самый краешек подушки у его ног, и сидел так, не глядя вверх на хозяина, а просто чувствуя его рядом.
Только когда к нему зашел дежурный, я устало вышел за дверь. В длинном коридоре заранее зажгли небольшие факелы, прикрепленные на стенах, хотя снаружи еще не окончательно стемнело. Пройдя несколько шагов, я вынужден был остановиться и прислониться к стене, чтобы не упасть. На меня накатила резкая волна тошноты, на лбу выступил холодный пот, потемнело в глазах и задрожали колени. Испугавшись, я присел на корточки, спиной чувствуя холодные камни за собой, и опустил голову на сложенные руки. Так я сидел, потеряв счет времени, почти без сознания, пока мне на плечо не легла цепкая горячая ладонь.