Дневники сына человеческого, или Хроника Кумранских манускриптов
Шрифт:
– Такую же, как в Москве? – хохотнула Илона.
– Здесь революция состоялась 14 июля 1958 года, – невозмутимо пояснил Ярослав. – Этот праздник чтут местные арабы, курды, ассирийцы, армяне и евреи.
– Выходит, Багдад такой же многонациональный город, как и Москва? – уточнила Илона.
– Почти такой же, – нахмурился её собеседник. – Наш Третий Рим отдан на растерзание вандалам нынешним московским правительством. А здесь даже еврейские погромы давно уже не проводятся. Такова суровая правда жизни, если это можно назвать правдой.
Выложенная крупным тёсаным камнем улица выплеснулась на площадь Ат-Тахрир и Ярослав на несколько минут умолк. Перед ними посреди
– Знаешь, Ярик, – отметила девушка. – Мне здешний революционный барельеф напоминает наш Краснопресненский памятник, что на площади 1905 года. Не находишь?
– Возможно, ты права, – пожевал губами мужчина. – Но вон там за площадью начинается парк Нации. Там должен быть ещё один памятник, посвящённый революции. И, скорее всего, я уже знаю, с чем ты его будешь сравнивать.
– Не хочешь ли ты сказать, что можешь угадать мои чувства и мысли заранее?
– Ах, так! – Ярослав от досады закусил губу. Но быстро справился с собой, достал из кармана блокнот, авторучку и что-то там записал. Потом вырвал листок, аккуратно сложил его и отдал девушке:
– Вот то, что мне кажется. Но откроешь его после того, как мы отыщем в парке памятник. Лады?
Илона задорно кивнула, спрятала записку в дамскую сумочку и направилась ко входу в парк, увлекая за собой Ярослава. Тот, вероятно, не ожидал от девушки такой прыти и невольно придержал её. Она послушалась, пошла немного медленнее, но не сворачивала с центральной аллеи, ведущей вглубь парка Нации. Вскоре финиковые пальмы, окружавшие аллею, расступились, и перед глазами нашей парочки возник памятник женщине. Изображённая женщина в накинутом на неё абае [72] застыла в таком порыве страсти, будто звала за собой на невидимые среди пальм баррикады.
72
Абай (араб.) – женская верхняя одежда.
– Ничего себе, – удивилась Илона. – Прямо-таки настоящий прообраз нашей Сталинградской Родины-матери. Только меча ей не хватает.
Услышав это, Ярослав захохотал и рукой показал Илоне на сумочку. Та послушно вытащила оттуда записку, развернула и прочитала:
– Сталинградская Родина-мать…
Девушка помолчала немного и, когда её спутник прекратил хохотать, сдержано заметила:
– Подумаешь, Родина-мать! Это ещё ничего не значит. То есть, чтобы угадывать мысли женщины, мало одного раза. Отгадай, например, о чём я сейчас подумала?
Ярослав весело взглянул на девушку и показал правой рукой на северо-запад города:
– То, о чём ты сейчас подумала, находится в той стороне. Это Золотая мечеть, которую отправился искать Шимон. И ещё ты подумала: зачем Шимон куда-то ушёл, если я разбираюсь в городе без проводников и гидов. Верно?
– Верно, – призналась Илона. – Но как ты всё-таки…
Илона почему-то оказалась так близко от своего собеседника и влажные глаза девушки так восхищённо смотрели на умеющего отгадывать женские мысли настоящего мужчину, что тот не выдержал и осторожно поцеловал её в яркие, не требующие никаких помад губы. Она ответила на несовсем смелый поцелуй и, обняв Ярослава, сама принялась целовать его, будто боялась, что найденный и обретённый мужчина вдруг исчезнет, испарится и никогда уже не подарит ни поцелуя, ни ласкового слова.
– Ярик, я не знаю…, я сама не своя…, я просто почувствовала,
– Не говори ничего, – прошептал в ответ Ярослав. – Что случилось, то случилось. Мы оба ждали этого…
В это время мимо них по парку проходили двое арабов, которым объятия влюблённых на фоне памятника показались довольно одиозными и оба мужчины высказали вслух что-то не очень приятное. К счастью влюблённые их не поняли, но всё-таки поспешили ретироваться с «места преступления».
– В Багдаде государственными языками считаются Сориани и Курманджи, – Ярослав постарался отвлечь свою подружку. – Но я к своему стыду знаю только «беини баш», то есть доброе утро, и «хуа хафиз» – до свидания.
– Не густо, – согласилась Илона. – Можешь добавить к своим знаниям и мои: это – иншаллах – так называемое жизненное кредо или дословно – если будет воля Аллаха; и ещё – кака чони – то есть, как дела, господин.
– Существенная добавка, – ехидно ухмыльнулся Ярослав. – Теперь если что-то не получается, есть отдушина, через которую можно всё свалить на Аллаха.
– Не кощунствуй, – одёрнула его Илона. – Аллах всё-таки был пророком и не оставил после себя агрессивных заповедей.
– Не согласен, – сразу же возразил Ярослав. – Ты, девочка моя, забыла, что у них существует священное слово «газават», то есть убей неверного.
– Не у всех, только у ваххабитов, борющихся за «чистоту» веры, – поправила собеседника девушка. – К тому же, неверной признаётся в основном протестантская Америка, где убийство не только военных, но и мирного населения других стран возводят в геройство, отвагу и отличительные черты настоящего американца. Не удивлюсь, если эти настоящие американцы по ночам промышляют здесь обыкновенным мародёрством. Ведь недаром профессор Меделак предупредил нас, что ночью на улице лучше не показываться. Кстати, – перебила себя Илона. – Поскольку у меня появился собственный гид, то не объяснит ли он, куда мы идём и куда выйдем из парка?
– Издеваешься? – весело мотнул головой её спутник. – Вообще-то я готов идти с тобой, куда глаза глядят.
– А поточнее?
– Если память мне не изменяет, то сейчас мы должны выйти к мечам Кадисии.
– Не слыхала, – призналась Илона. – Что это такое?
– Вот те раз! – делано удивился Ярослав. – Мечи Кадисии знает каждый уважающий себя мусульманин.
– Пальцем в небо, – перебила его девушка. – По матери я еврейка, а по отцу – русская. Вернее, итальянка. Поскольку мои предки перебрались в Москву из Италии, спасаясь от крутых парней Муссолини ещё в начале тридцатых прошлого века. Но папа у меня был православным христианином, а не католиком и с детства водил по православным храмам, хотя мама иногда тайком тащила меня в синагогу, что в Марьиной роще. А первый мой возлюбленный был арабом и познакомил с мечетью. Помнишь, возле стадиона Олимпийский на проспекте Мира есть мечеть? Мы с Азратом учились в одном классе, и в него были влюблены все мои подруги.
– То есть, самые красивые девчонки из вашего класса ходили за ним толпой? – ехидно ухмыльнулся Ярослав. – Теперь понятно, откуда у мусульман с детства появляется полигамия!
– А ну тебя, – отмахнулась Илона. – Просто я поделилась с тобой воспоминаниями детства. Думала, тебе как записанцу-писарчуку станет интересна религиозная полигамность личности.
– Виноват! Исправлюсь! – Ярослав выполнил Илоне замысловатый поклон, чем действительно исправил своё словоблудие и вернул улыбку на лицо девушки. – Кстати, – продолжал он. – Вот мы и вышли на площадь, где бывший президент Ирака устраивал праздничные военные парады.