Дни и ночи Невервинтера. Книга 2

Волошина М. Н.

— Ты — по Великому Леднику? — Загоготал Келгар. — Да таких, как ты, там пачками находят застывшими во льду, как петрушка в студне!

— Келгар! — Рявкнул Касавир. — Если вы намерены на каждом шагу устраивать перепалки, можете отправляться назад!

Дворф насупился и показал Гробнару кулак. Гном состроил ему гримасу и вперился в паладина благоговейным взглядом.

— Больше всего мне хотелось бы уйти отсюда прочь и забыть об этом месте, — задумчиво сказал Касавир, глядя на ведущую в деревню разбитую, заросшую жухлой травой тропу.

После недолгой паузы, он решительно произнес:

— Но я не привык проходить мимо, если чувствую неладное. Кроме того, это последний населенный

пункт на несколько лиг вперед.

Касавир услышал за спиной шорох и резко обернулся. Никого. И снова к общему ощущению агрессивной среды добавилось чье-то раздражающее вторжение в ауру. «Похоже на… нет, это вряд ли».

* * *

Деревня уютно устроилась под высоким, слегка нависающим холмом. Как в любом богатом населенном пункте, где ведется оживленная торговля, здесь имелась большая базарная площадь с расположенными в несколько рядов лошадиными стойлами и навесами, где стояли разнообразные транспортные средства — от роскошных карет до вагонеток и тачек. К услугам приезжих было два больших постоялых двора с вместительными конюшнями и таверна с несколькими залами, где одновременно могли есть, пить и развлекаться азартными играми несколько сотен человек.

На первый взгляд, ничего странного в деревне не происходило. Ворота были гостеприимно открыты, местные жители приветствовали путников, на улочках и площади царило послеполуденное оживление. Гробнар оглядывался, радостно приветствуя радушных селян. Келгар, проходя мимо рядов с телегами и вагонетками, рассматривал их, цокал языком и хвалил местных мастеров. Но на душе у Касавира было неспокойно. Слишком явно он чувствовал присутствие беды, природу которой не мог понять, но видел ее даже за беззаботной улыбкой пробегающего мимо ребенка. Но когда Келгар предложил заглянуть в лошадиный ряд и поторговаться, он не стал возражать. Они решили взять четырех лошадей: на одну можно будет навьючить припасы, к тому же, она пригодится, когда к ним присоединится Эйлин. Касавир готов был заключить сделку немедленно, но Келгар неистово торговался за каждый грош, стуча себя кулаком в грудь и приводя какие-то немыслимые аргументы. К их большому удивлению, хозяин-эльф не стал упираться и даже отказался от задатка, предложив им пока отдохнуть и закупить продовольствие в таверне. Он жестом попросил Касавира нагнуться и тихо сказал:

— Обращайтесь не к хозяину, а к его сыну — Торану. Здоровый такой парень, светловолосый, с кудрявой бородой. Он все сделает в лучшем виде.

Касавир внимательно посмотрел на эльфа, и вдруг ему почудилось, будто сквозь радушную улыбку, как крик о помощи, проскользнула гримаса боли.

Глава 4

Тихим зимним утром

Ниваль сидел на лежанке, отплевывался и яростно тер губы.

— Тьфу! Я так и знал! — Истерично орал он.

— Да что ты так волнуешься, будто я прокаженная! — Искренне возмущалась Эйлин. — Что ты знал?

— Что не пройдет и дня, как ты полезешь ко мне с поцелуями!

Она пожала плечами.

— А откуда я знала, что это ты? Думаешь, для меня не было шоком узнать, что парень, которого я целовала — совсем не тот, за кого себя выдавал? И вообще, — она скрестила руки на груди и добавила обиженным тоном: — ты мне своими воплями весь сон испортил!

Ниваль посмотрел на нее испепеляющим взглядом но, видимо, не найдя, что противопоставить этому железному аргументу, скрипнул зубами и нечленораздельно пробурчал что-то непечатное. Кто поймет женщину — тому прямая дорога в сумасшедший дом. Близко общаясь с Эйлин, он уже начал в этом убеждаться.

А она, в свою очередь, была, хоть и смущена, но очень зла на

Ниваля. К утру камин прогорел, стало холодно. А ей было так тепло в объятиях любимого. Его сильная рука прижимала ее, а дыхание приятно щекотало шею и затылок. То есть, это все, конечно, было во сне. Она повернулась к нему, а он прижал ее еще крепче и стал гладить спину. Ее щека наткнулась на колючий подбородок, а губы сами собой потянулись к его губам. Ах, какой это был сладкий поцелуй… А потом этот блаженный заорал так, что в горах, наверное, лавина сошла. Чуть заикой ее не оставил. Было бы из-за чего. Она же не его целовала. Еще чего, размечтался.

Они долго сидели спиной друг к другу и дулись. Ниваль тоже чувствовал себя неловко. В конце концов, и ему показалось, — то есть, конечно, приснилось, — что это совсем не она согревала его своим теплом. И ничего ужасного он не ощущал, пока не осознал весь кошмар своей ошибки. Глупо-то как вышло. Не успел спастись, уже мечтает, нашел время. Наконец, он буркнул:

— Ладно, забыли. Надо дров подбросить.

Они позавтракали остатками рыбы и ягоды. Пока Эйлин зачищала барак и сторожку от всего, что могло быть им полезным, Ниваль, набрав в миску вчерашней воды из ведра, попробовал побриться самым лучшим из найденных лезвий, однако, пару раз порезавшись, чертыхнулся и бросил это бесплодное занятие. В самом деле, не проще ли воспользоваться свободой и забыть на время об этикете и привычках. Не перед этой же девчонкой прихорашиваться.

Прежде чем уйти, им следовало выяснить, куда, собственно, идти. Они решили осмотреться и заглянуть в шахту. Возможно, по месторождению можно будет определить, в каком примерно районе страны они находятся. О том, что они могли оказаться на каком-нибудь другом материке или вовсе в другом плане, они старались не думать. Это было бы слишком. Но, когда они попытались открыть дверь, та не поддалась. Оказалось, что ночью шел снег, и ее занесло. Пришлось выбираться через окна сторожки.

Когда они выползли на свет божий, Эйлин не секунду зажмурилась, а, открыв глаза, ахнула от восхищения. Все вокруг, освещаемое бледно-оранжевым светом утреннего солнца, искрилось и сверкало чистотой и белизной. Мягкий пушистый ковер накрыл землю, сглаживая все ее неровности. Деревья были словно сотканы из белого кружева, а зеленые лапы елей тяжело опустились под весом этого сверкающего великолепия. Эйлин сделала несколько шагов, проваливаясь по середину бедра, и обернулась.

— Вот это да! Ты такое видел?

— Такое — нет, — честно ответил Ниваль. — Эй, осторожно!

Она шагнул вперед, не заметив откоса, и, провалившись, с визгом покатилась вниз. Ниваль скачками побежал за ней. Она лежала на спине веселая, раскрасневшаяся, без подшлемника, рыжие волосы были облеплены снегом.

— Вставай, а то намокнешь и замерзнешь, — предупредил Ниваль.

Эйлин села и, нагнувшись, замотала головой, отряхивая руками снег. Прямо как кошка, влезшая в муку. Нивалю это показалось забавным. Его руки сами потянулись, чтобы слепить снежок.

— Ах, ты так! — Вскричала Эйлин, когда снежок достиг цели. — Ну, я до тебя доберусь!

Она нахлобучила подшлемник и полезла вверх, проваливаясь в снег. Ниваль, показав ей язык, слепил второй снежок, но, замахиваясь, оступился. Пропахав пятой точкой колею, он угодил прямиком на нее и, увлекая ее за собой, покатился дальше. Новый взрыв визга и хохота нарушил девственную тишину этого места, давно не слышавшего человеческих голосов. Увидев впереди куст, Ниваль обхватил Эйлин и завалился набок, чтобы увернуться. Они вдвоем уткнулись в сугроб. Попытались встать, но задача была не из легких. Сначала нужно было разобраться, где чьи конечности. Эйлин рассмеялась.