Дни и ночи Невервинтера

Волошина М. Н.

— Кто знает.

— Может быть…

После недолгой паузы он повернулся к Эйлин, положив руку ей на колено.

— Можно тебя попросить сыграть что-нибудь?

Она улыбнулась.

— Конечно, сэр. Садитесь в ваше кресло, а я постараюсь усладить ваш слух своим скромным искусством.

Касавир опустился в кресло, принял привычную расслабленную позу и прикрыл глаза. Эйлин села на низенькую скамеечку рядом и стала настраивать лютню. Вид Касавира, по-хозяйски занявшего шикарное, массивное кресло на львиных лапах, вызвал у нее странное чувство. Он и впрямь был похож на отдыхающего льва. Большого, красивого, вальяжного, знающего, что это его территория. Раньше она его таким не видела. Странствующий паладин, искатель приключений, святой воин ордена Тира. Кем только он не был. И тут ей пришло в голову, что тот самый упрямый, своенравный и

одинокий мальчик, Ильмар Лоннсборг — никуда не ушел. Он сидит сейчас перед ней, неидеальный, много раз ошибавшийся, добровольно отказавшийся от своего благородного имени и владений, но сохранивший честь, достоинство, веру в свое предназначение, и… она мысленно усмехнулась… некоторые старые привычки.

Эйлин играла старинные баллады, которые очень любила и хорошо знала. Нет ничего лучше старой баллады, если хочешь наполнить звуками атмосферу тепла и покоя, которая царила в этой комнате. Касавир чувствовал то же самое, получая истинное удовольствие от ее игры. Он думал о том, что война когда-нибудь закончится и, может быть, судьба даст ему шанс еще пожить. Какой будет эта жизнь? Что у него есть? Эта девушка, случайно встреченная им и, каким-то чудом, занявшая так много места в его душе. Сейчас она тихо перебирает струны, сидя на скамеечке и поглядывает на него. Наверное, думает, что он спит. Эта крепость, в которой он уже знает каждый кирпичик. Дом, или его иллюзия, о которой он так тосковал. Он не признавался сам себе, как ему не хватает родных стен и таких спокойных вечеров, как этот. С любимым креслом, куда никто не садится, кроме него, звуками лютни и любимой девушкой рядом.

На него нахлынули воспоминания, которых он застыдился. Хотя… чего уж тут стыдиться. Нормальная жизнь нормального хозяйского сына, времяпровождением которого мало кто интересуется. Как их звали? Блейн, Грейс? И самая первая, Жаннин. Щенячий восторг мальчика, получающего первые уроки любви… смешно. Касавир поерзал в кресле и постарался перекинуть мысли на что-нибудь другое. Куда там. Эйлин, заметив, что он очнулся, встала со своей скамеечки, подошла и молча села на подлокотник. От ее близости и знакомого запаха он почувствовал, как в нем поднимается липкая темная волна, растревоженная воспоминаниями. Оно. Начинается. То, что он пытался искоренить в себе, наверное, с тех пор, как потерял все из-за своей похоти. Воротник рубашки показался ему железным ошейником. Стало душно. Он расстегнул ворот. «Признайся, наконец, сам себе, что любишь ее, как сумасшедший, что готов порвать всех, кто смотрит на нее чуть пристальнее, чем тебе хотелось бы. Что уже не можешь контролировать себя. Что хочешь быть нужным ей вот таким — голым существом из плоти и крови, с кашей в голове и отшибленными желанием мозгами. Хватит быть святым! Признайся себе и ей. Или немедленно выпроводи ее отсюда и больше не позволяй себе к ней прикасаться».

Эйлин молчала. Она видела, что с Касавиром что-то происходит, и почему-то боялась встретиться с ним взглядом.

— Тебе… нехорошо, — сглотнув, спросила она.

— Да, немного, — хрипло ответил Касавир, — извини, я сейчас.

Стоя в полумраке ванной в расстегнутой рубашке, он смотрел в зеркало, тяжело опершись на умывальный столик, стонущий под его весом. По его лицу, шее и груди стекала вода. Вот уж не думал, что в свои годы дойдет до такого помешательства, что чуть не набросится на любимого человека. Все эти способы обуздания плоти, которым учат в Ордене — полная ерунда, когда ты по-настоящему влюблен. «Вон как тебя разобрало. Глаза, как у бешенного вепря, — он усмехнулся, — легко было раньше, когда женщина была просто женщиной. Все прекрасно, спасибо за обоюдно доставленное удовольствие».

Он услышал за дверью шаги Эйлин. Собирается уходить? Или волнуется и ходит по комнате, ожидая его? Шаги смолкли у двери в ванную.

— Касавир? — Осторожно позвала она.

Его охватила злость на себя. Да с чего он взял, что она его не поймет? Она уже не девочка и испытывает к нему интерес. И так приятно, когда она проводит рукой по его груди и откровенно любуется им. Касавир улыбнулся своему отражению. «Сколько ни воображай себя умником, в душе ты готов, как всякий грешный гомо сапиенс, вилять хвостом и высовывать язык, когда женщина так льстит тебе». Он оглядел себя. Да, уже не тот красавчик-юноша, что с гордостью смотрелся в зеркало, думая, что любая должна быть счастлива доставить удовольствие этому сильному и гибкому телу великолепного пловца. Но он и сейчас может так же легко несколько раз

переплыть родной фьорд. В его фигуре появилась основательность. Могучий, кряжистый клен, выросший из сильного молодого дерева. И он еще на многое способен.

Касавир опустил кулак на стол и, глядя себе в глаза, спокойно сказал:

— Да.

Раскрыв дверь, он чуть не зашиб Эйлин. Отскочив, она смущенно улыбнулась и спросила:

— Все в порядке?

— В полном, — ответил он, глядя ей в глаза.

Не зная, как это понимать и что делать, она, пытаясь скрыть стеснение, повернулась к нему спиной и пошла назад к камину. Касавир неотступно следовал за ней, наблюдая, как шелковые складки переливаются на спине в такт ее походке. Когда она остановилась и повернулась к нему, он подошел к ней вплотную и потянул за поясок блузы, развязывая его. И прошептал:

— Эйлин, иди ко мне.

ДИПЛОМАТИЧЕСКАЯ МИССИЯ ЭЙЛИН

Глава 1. Клан Айронфист

Сборы в крепость Айронфистов

В «Золотом Фениксе» нынче было шумно и оживленно. Предстоящий дружественный визит в клан Айронфист вызвал бурный восторг не только у Келгара, но и у большинства из капитанской «гвардии». Днем все, по настоянию Эйлин, спали. А вечером, как она ни ругалась, решили заранее отметить союз с дворфами, несмотря на то, что им еще нужно было совершить ночной переход до их крепости, чтобы поспеть туда к утру. Келгар, которому светило стать героем дня, прикупил у Дикина новый шикарный доспех. Чем, конечно, вызвал недовольство Эйлин, уже подсчитывавшей, во что ей обойдется вся эта история с реальными и мифическими союзниками, если каждый будет так наряжаться. И это не считая накладных расходов. Ну, да ладно. Она решила, что не зря поселила драгоценного Нивалюшку у себя — он все спишет. Он уже расположился со своим ведомством в отстроенной башне, остался весьма доволен и успел оценить фирменный коктейль Сэла «Солнечная Леди».

Единственным человеком, отнесшимся к предстоящей работе, как всегда, серьезно, был Касавир. И, как оказалось позже, был прав. Все остальные воспринимали визит, как увеселительную прогулку. Эйлин долго думала, брать ли с собой Нишку. Глаза у той, конечно, горели. Всем известно, сколько драгоценных и полудрагоценных полезных ископаемых можно добыть там, где селятся трудяги-дворфы. Плутовка-полудемон враз излечилась от наследственной аллергии на божественную ауру Касавира и готова была самоотверженно идти с ним в огонь, воду и в крепость Айронфистов. Эйлин очень не хотелось попасть в неудобное положение перед сородичами Келгара. Но, в конце концов, она взяла с ноющей Нишки обещание вести себя прилично, не особо надеясь, что она его исполнит.

Аммон Джерро и его добрая приятельница Зджаэв отпадали. Вряд ли консервативные дворфы захотят говорить о союзе, увидев свирепое лицо Аммона и дикую наружность Зджаэв. Эйлин предложила было шандриному дедушке скоротать завтрашний денек, занявшись еще чем-нибудь полезным, кроме пугания впечатлительного мастера Видла своими татуировками. Например, обсудить с Зджаэв возможность уничтожить теней-пожирателей, узнать что-нибудь о Серебряном Мече или подумать, как добраться до Короля Теней. Но он так посмотрел на нее, удаляясь в отданный ему подвал, что она пообещала себе, что в следующий раз будет высказывать свои бредовые идеи через Шандру. Эйлин заметила, что с ней он становится шелковым, видимо, заглаживает вину. Шандру тоже пришлось оставить, как она ни просилась. Еще живы были воспоминания и том, как она чуть не потеряла своего верного «оруженосца». Пусть сидит дома и присматривает за дедом.

Элани не испытывала ни малейшего интереса к Айронфистам, а Бишоп еще утром куда-то убежал с загадочным видом. Ну и ладно. Сэнд и Кара — как же без них. Давненько Кара ничего не разрушала, а Сэнд не имел возможности ее за это попилить. Ленивые повседневные переругивания — не в счет. Эйлин решила, что стоит разнообразить их досуг. Сэнд наотрез отказался дать Зджаэв ключ от лаборатории, чтобы она не скучала. И бедной старушке, лишенной возможности уйти в астрал, пришлось довольствоваться обществом Элани и собиранием травок, которые, впрочем, тоже были не так просты, как казались. Участие Гробнара в экспедиции не обсуждалось. С тех пор, как Эйлин стала рыцарем, он вообразил себя летописцем, ведущим хронику ее славных деяний, и повсюду за ней таскался, разве что в спальню не заглядывал.