Дни искупления
Шрифт:
— Шейла...
— Но Аксельрод тоже не принадлежит к этому клубу! — Шейла снова сняла очки и стала по ходу разговора тыкать ими в Лорена. — Аксельроду платят большие деньги не для того, чтобы он просто поглумился, а для того, чтобы сжег этот клуб!
— Да не размахивай ты очками, словно саблей! Мы ведь с тобой по одну сторону баррикад.
Очки изменили направление движения, поражая невидимого противника где-то сбоку.
— Единственный способ выгородить тех двоих, — так же агрессивно продолжала Шейла, — это полностью дискредитировать арестовавших их полицейских, верно?
— Права человека? — от сумасбродной болтовни Лорен здорово разъярился. — Да какого черта...
— Он ведь испанец, этот Робби, так? — снова перебила Шейла.
— Я бил его не за то, что он испанец! А за то, что он вор гребаный!
— Лорен. Следи за своими выражениями, когда разговариваешь со мной. — С недовольным лицом Шейла откинулась на спинку кресла. — Ты сказал, что бил Робби Киснероса потому, что тебе просто так захотелось, а не потому, что он сопротивлялся во время ареста.
Сдерживаясь из последних сил, Лорен сжал деревянные подлокотники так, что пальцы побелели.
— Потому что, если ты избил Робби за то, что он тебе не нравится, — трещала, не унимаясь, Шейла, снова наклоняясь к Лорену, — хотя я и не утверждаю, что ты бил его именно по этой причине, понимаешь, да? Так вот, если ты сделал так именно потому, что он тебе противен, тогда такой адвокат, как Аксельрод, обязательно воспользуется этим.
— Господи, какую чушь ты несешь!
— Стой, дай рассказать, что Аксельрод сделает. Он раздобудет такую медицинскую экспертизу, которая покажет, что Робби уже был в наручниках, когда его, беззащитного, избивали полицейские. Таким образом Аксельрод докажет, что Робби получил побои не во время задержания, наручники ведь оставляют следы на запястьях, вот что получится. Он обратится к своему врачу. Он заставит дать показания под присягой всех свидетелей, тебя, Коротышку и всех остальных полицейских, самые подробные показания, отчитаться о всех ваших действиях шаг за шагом, до тех пор пока не обнаружит расхождения в ваших свидетельствах.
Затем Шейла начала изображать судебный процесс разными голосами.
— А что произошло потом? — спросила она, подражая голосу Аксельрода. Потом другим голосом:
— Шеф надел наручники на подозреваемого. — И опять голосом Аксельрода:
— Как? Он надел наручники прежде, чем ударил Киснероса? — Наконец Шейла стала самой собой.
— Лорен, ты знаешь, на что он способен. Он разорвет нас в клочья.
Все это Лорен выслушивал молча.
— Если во время ареста произошло что-то противозаконное, — Шейла снова замахала очками, — ты должен мне все рассказать. Я поработаю с Робби и его людьми, и тогда все пройдет хорошо.
— Все было законно.
— Лорен, подумай хорошенько.
— С арестом все в порядке.
Шейла глубоко вздохнула.
— Странно. Во всем этом здании я единственная, кто не принадлежит к мужской ассоциации динозавров города Аточа, и я единственная, кто знает, как правильно вести себя на суде. — Шейла взяла ручку и начала что-то писать. — Прежде всего надо порепетировать
— Свидетели подтвердят это.
— А что ты написал в своем отчете?
— Так и написал.
Шейла отметила что-то на бумаге.
— На днях я хочу встретиться со всеми причастными к делу полицейскими. А также поговорить со всеми, связанными с арестом Джорджа Джилено, потому что если Аксельрод затронет права человека, он заодно попробует доказать, что ты избивал и индейцев.
— Это все? — Лорен давно уже ерзал в кресле, ему не терпелось поскорее выбраться отсюда.
— Нет. Я случайно узнала, что Мак Боннивел собирается подать на тебя жалобу за избиение его сына.
— Хорошо хоть, что Лен Боннивел и Эй-Джей Данлоп англосаксы.
— Я уверена, что Аксельрод бесплатно предложит ему свои услуги.
У Лорена заныла поясница. Все ополчились против него. Вспомнилась шеренга Смертных Грехов под предводительством Серого хозяина в мультфильмах о Самуэле Кэттоне. Боннивел, Данлоп, Киснерос, Тимоти Джерниган, Вильям Пашиенс и Аксельрод... Вот так компания подобралась.
Аточа в осаде. Враги атакуют. Хотят сбить с пути истинного. Но Лорен будет сражаться до последнего.
— Аксельрод собирается устроить кровавую баню, — стращала Шейла.
— Пусть попробует.
— Нам нужны абсолютно честные полицейские до конца судебного разбирательства.
— Здесь полицейские всегда честны.
— А я слышала иное, — Шейла в растерянности забегала глазами по сторонам.
— Мало ли что говорят, — пожал плечами Лорен.
— К счастью, слухи — всего лишь слухи, и суду до них дела нет.
— К счастью. — Лорен встал. — Спасибо за кофе.
Нетронутая чашка по-прежнему стояла на столе.
— Заходи, когда выберешь время. Если тебе показалось, что я слишком давила на тебя, представь тогда, каково будет на суде с Аксельродом. Надеюсь, ты готов к этому.
— Поживем — увидим.
— Лорен, ты не должен сомневаться. Он только и ждет твоей ошибки, ждет ежесекундно. До самого конца процесса.
— Я всегда готов, Шейла.
— Очень надеюсь на это.
Лорен поспешил к выходу.
У пульта с телефонами Элой с кем-то весело трепался.
— Одну секунду, Глория, — Элой прикрыл микрофон рукой и повернулся к Лорену.
— Элой, есть дело.
— Сейчас, шеф.
Элой извинился перед некой Глорией, явно не своей женой, и положил трубку.
— Все утро звонят, — доложил он. — Те, у кого пропали дети. Прослышали, что у нас труп неизвестного, и теперь каждый думает, не его ли это ребенок. Печальная история.
— Шейла Лоури хочет поговорить с тобой об анонимном звонке, который навел нас на Робби Киснероса.
— Пожалуйста, — заулыбался Элой.
— Пока ты будешь с ней разбираться, я подежурю тут. Послушай, ты должен сказать, что звонил неизвестный тебе человек.