Дни испытаний
Шрифт:
— А меня все естественной убылью пугала, — возмутилась Нина.
— Вот этим и берут нас, новичков, — возмущенно подхватила Галя. — Все запугивают: у тебя не хватит, смотри, проторгуешься…
— А на самом деле? Бывает, что не хватает?
— Не часто. Да и к тому же, если видят, что продавец честный, старается, — и в магазине, и в торге всегда сумеют помочь. Беда тут не в недостаче. Беда в этих самых Аллах, — почти с ненавистью произнесла Галя. — Как запугают новичка…
— Да уж не вороши! — махнула рукой Нина. От одного воспоминания ей становилось
— Ну, он и начинает понемногу обвешивать, чтобы покрыть эту самую естественную убыль. Но ведь лиха беда — начало. Если он одного обвесил потому, что недостачи боится, другого он уже, может, и для того, чтобы в свой карман положить. Знаешь, ведь благородные-то грабители, — Галя перешла на обычный свой чуть насмешливый тон, — благородные-то грабители только в старых романах бывают.
Девушки дошли до угла, где Нине нужно было сворачивать в детский садик за Гришей.
— Я вам не обязанный!
Грузчик стоит в своей излюбленной вызывающей позе. Руки назад, одна нога выставлена и голова набок.
— Я вам не обязанный!
«Вот хорошо!» — обрадовалась подходившая к магазину Нина.
Она сразу сообразила, в чем дело. Опять Алла Петровна не угостила или чего-нибудь не дала Сазонычу.
У заведующей с Сазонычем особые отношения, совсем не то, что с Юрием Филипповичем. Каждый раз, когда возчик привозил товар, Алла Петровна угощала его. Сазоныч с удовольствием выпивал стакан водки, тряся своей седеющей дремучей гривой и морща короткий толстый нос, отказывался от закуски. Алла Петровна совала в широкий карман его выцветшей гимнастерки небольшой сверточек с колбасой или сыром, сообщнически бросая: «Тут и на шофера». Сазоныч благодарил, садился в кабину грузовика на свое место рядом с водителем.
Этот расход вряд ли входил в число необходимых, но не предусмотренных расходной сметой затрат, которые вынужден делать заведующий магазином. Тут была скорее какая-то взаимовыгодная сделка.
И подчас Сазоныч в чем-то расходился с Аллой Петровной. Тогда грузчик где попало сбрасывал сыры и колбасы, загромождал проход ящиками с фруктовой водой, и потом девушки вместе с заведующей перетаскивали все это на место.
Алла Петровна возмущалась, кричала: «Это вредительство, просто вредительство!» А возчик вставал в свою излюбленную позу: «Я вам не обязанный, я не обязанный…»
«Покипятись, покипятись», — не без злорадства желала Нина Алле Петровне.
Отношения их все больше обострялись. На днях Алла Петровна объявила девушкам, что в магазине будет учет. При этом вскользь, но значительно глянула на Нину своими бесцветными глазами и все эти дни ходила с каким-то загадочно-победным видом.
«Неужели естественная убыль все-таки может быть большой?» — с тревогой думала Нина. Заговорила о своих опасениях с Галей.
— Что-нибудь она мне подстроит.
— Если успеет, — недобро улыбнулась Галя.
Противная злобная кулачка… Пусть Сазоныч неправ, пусть, — Нина была почти уверена в этом: он нечист на руку, а в пьяном виде, несмотря
Но что это? В спор с Сазонычем вступала, оказывается, совсем не Алла Петровна. Высокий с южным загаром мужчина подошел к грузчику очень близко, почти вплотную и негромко приятным баском сказал:
— Посмотрите, что же вы это натворили?
Сазоныч бочком, трусовато подался в сторону грузовика. Но сделав шага два, остановился, оглядел нагроможденные в дверях ящики с фруктовой водой, нагло ухмыльнулся:
— Будешь знать, как грузчика встречать. Подумаешь, ежели ты новая метла…
«Неужели новый заведующий?» — антипатия Нины сразу переместилась на Сазоныча. И заведующий настолько понравился ей, что она даже поймала себя на давно исчезнувшей мысли: «Может быть, я еще хромаю, еще заметно? Нет, теперь уже нет».
Из окна кабины высунулся улыбающийся во весь свой широкий простоватый рот шофер:
— Так, так, Сазоныч! Сразу борись за свой авторитет. А то если дашь поблажку…
Загорелый мужчина, минуя Сазоныча, проворно подошел к машине. Легко оттеснив шофера, наклонился в глубину кабины. И тотчас же выпрямился, В руке его что-то сверкнуло. «Что он сделал?» — не успела сообразить Нина.
— Зачем взяли ключ? Отдайте ключ!
Загорелый широким шагом, вертя в руках ключ от зажигания, шел к магазину. А шофер, оказавшийся на редкость низкорослым, семенил за ним на своих коротких ножках.
— Отдайте ключ. Вы что!.. Это по закону?
— А это по закону? — загорелый указал на сваленный в дверях товар.
— Причем тут я? Я причем? С него спрашивайте, — водитель указал на Сазоныча, который всем своим видом, включая раскрытый рот и приподнятые седоватые брови, выражал крайнее удивление.
Загорелый, вежливо уступив дорогу Нине, молча входил в магазин.
— Я… я буду жаловаться!
— Жаловаться никому не возбраняется, — приостановился загорелый. — По инстанциям или даже минуя их…
Из запаса Нина услышала льстивый голос Аллы Петровны.
— Вот что значит мужчина! Мужчине-то с ними легче. Особенно, если…
Аллу Петровну заглушил крик взбешенного шофера:
— Ну чего стоишь! Тащи все в запас, куда положено. Кончай этот фестиваль! Не ночевать здесь!..
— Цветешь, Ниночка. Ох, не влюбилась ли?
Любовь Ивановна испытующе оглядывала Нину, улыбалась. Галя Воронцова и круглоглазая Верочка, глядя на нее, перешептывались и тоже улыбались. Верочка пыталась даже вызвать Нину на откровенность. Но Нина еще не успела подружиться с девчонками и поэтому, а может быть, и потому, что она вообще не любила излишней откровенности, оставалась сдержанной. Ей и без того было хорошо. Так хорошо, что даже совестно перед папой. Давно ли его не стало, а она…