Дни крови и света
Шрифт:
Они поднялись наверх и занялись делом. Шеста нетерпеливо вывалила инструменты на стол. Кэроу взялась за неоконченное ожерелье, выбрала зажим, но не стала цеплять. Настроения выполнять заказы не было.
Что ей не дают узнать?
— Я готова заплатить дань, — заявила Шеста.
Волчица нечасто предлагала свою боль, однако Кэроу отрицательно помотала головой. Ей захотелось что-то сделать. Что же? А!
Кэроу вертела в руках винтовой зажим, то открывая, то закручивая до предела. Помнит ли она, как это делается? Столько времени прошло…
«— Как вызывают
— Зачем тебе боль, не надо о плохом, давай лучше займемся приятным».
Играя с зажимом, она спросила у Шесты:
— Ты, наверное, не знаешь истории про Синюю Бороду?
Помощница покосилась на ее волосы.
— Синяя Борода? Это кто? Твой родственник?
Кэроу криво улыбнулась.
— У меня нет родственников.
— Родственников ни у кого не осталось, — напомнила Шеста.
Все химеры потеряли своих близких. Им больше нечего терять.
— Так вот, — продолжила Кэроу, привинчивая зажим между большим и указательным пальцем. Чувствительное место. — Синяя Борода был знатным лордом. После свадьбы он приводил жену в замок, вручал ей ключи от всех дверей и предупреждал, что можно входить в любое помещение в замке, кроме одной комнаты в подвале.
Тиски сжали нежную кожу, и боль начала раскрываться, как цветок.
— Конечно, туда она и пошла первым делом, — сказала Шеста, направившись к столу за чайником.
— Да.
Волчица резко обернулась и выругалась.
Кэроу поняла, что все получилось: она вспомнила, как становиться невидимой. Боль, не пугая, пульсировала в ритме с сердцем и казалась естественной.
Шеста не сообразила, что Кэроу не сдвинулась с места. Решив, что дерзкая девчонка выскользнула в окно, волчица поглядела во двор, а ее подопечная преспокойно вышла в дверь. Хорошо, что нет засова. Не забывая удерживать чары, Кэроу сбежала вниз и помчалась во двор подслушивать.
Услышала она не много.
Чары невидимости не скрывали тени, поэтому Кэроу держалась подальше от лучей солнца и кралась тихо, как мышь, едва касаясь земли. Она успела узнать отвратительную правду о посланиях серафимам и ответе императора. У нее сжалось сердце: «Рать Доминиона затмит небо и испепелит все вокруг, никому не будет пощады, все кончено».Внезапно Тьяго оборвал речь на полуслове, повел головой из стороны в сторону, слегка раздувая ноздри, принюхался — и уставился на Кэроу.
Она застыла. Бледные глаза Волка невидяще глядели в ее сторону, за ним повернулись остальные. Подозрительно прищурившись, Волк снова втянул в себя воздух. Как глупо! Никто ее не видел, однако все знали, что она тут.
Химеры — звери. Они ее чуяли.
36
Хочется улыбаться
У реки Кэроу сняла зажим, отпустила магию и увидела в воде свое появление. На месте тисков остался синяк. Какая ерунда!
Догадается ли Тьяго про невидимость? Надо же так сглупить! Теперь с нее глаз спускать не будут, а Белый Волк пожелает узнать, как она это делает. Потребует научить этому бойцов — ведь чары невидимости необходимы для пользы дела. Кэроу должна это понимать.
Неужели ей не хочется, чтобы повстанцы
Тангри и баньши славились именно этим. Никто не знал, как они это делают. Наверное, сворачивали тень и незаметно проскальзывали в помещение. Впрочем, одних чар невидимости мало, чтобы в полной тишине вырезать сотню солдат. Почему они не просыпались? Кто угодно проснулся бы и захрипел, захлебываясь кровью, но жертвы Теней лежали смирно, пока им резали глотки. Тишина и покой. Живые Тени налетали, как легкий ветерок. Как дыхание смерти…
Кэроу сильно задела гибель солдат гарнизона, хотя их настигла легкая смерть. Вряд ли ангелы выказывали подобное милосердие, убивая химер.
Перерезанные глотки — это милосердие?!
Кэроу хотелось с кем-нибудь поговорить, во всем разобраться, понять необходимость жестокости, осознать свою роль в ней. Прежде она избегала этих мыслей, старалась убедить себя, что все это — дурной сон, что нужно работать и не думать.
Жизнь не подготовила ее к реалиям войны — их показывают в новостях, а Кэроу новостей не любила: слишком страшно и отвратительно. От Мадригал помощи ждать не приходилось — наивная мечтательница поверила ангелу и фантазиям о мире.
Своими кровавыми посланиями повстанцы разворошили осиное гнездо. Тьяго бросил вызов Империи, ответ императора не заставил себя ждать. Теперь всем конец. Мирным жителям не устоять против армады Доминиона.
Чего добивался Тьяго, затевая все это? О чем думала она?
Кэроу ни о чем не хотела думать, а теперь…
Я счастлива… Я счастлива…
Кэроу сняла обувь и опустила ноги в прохладную воду. В касбе наверняка все бросились на поиски беглянки, скоро ее найдут. Послышался шум крыльев, Кэроу накрыла рогатая тень. На мгновение их силуэты совпали.
Зири.
Он резал лица мертвых. Его ножи-полумесяцы, такие же как у Кэроу, идеально для этого подходят. Стоит только подцепить уголки рта — и легким движением руки дело сделано, улыбка на месте. «Вот кем он вырос», — горько подумала Кэроу и повернулась к нему, заслонив глаза от солнца. Зири замер в нерешительности, разглядывая ее руки в кровоподтеках и татуировках.
— Ты как? — спросил он.
Нашел что сказать! Если бы он заговорил с ней раньше… Прежде Кэроу надеялась, что Зири станет другом и союзником. В его взгляде сквозило сочувствие и детская искренность. Даже сейчас в Зири угадывался подросток: круглые карие глаза, серьезность, застенчивость. Все эти недели он ее сторонился. Теперь слишком поздно.
— Ты… — Неловкая пауза. — Кажется, тебе нехорошо.
— Да неужели? — Кэроу чуть не рассмеялась. — Не может быть.
Она встала, расправила закатанные джинсы и взяла обувь. Задрав голову, посмотрела ему в глаза: он очень вырос. Один из рогов был короче, отсеченный ударом меча. Зири повезло — рог спас его от смерти. Все называли его счастливчик Зири.
— Не волнуйся, — сказала она. — В следующий раз, когда мне захочется улыбнуться, я знаю, к кому обратиться.
Он вздрогнул как от боли, а она обошла его стороной, вскарабкалась по склону и пошла к касбе. Лететь было ни к чему. Возвращаться она не спешила.