Дни мародёров
Шрифт:
Ладонь полыхала.
Что-то творилось с ним.
Что творилось со всем миром.
Он летел ко всем чертям.
====== I Hate Everything About You ======
...24 декабря 1974 года...
Карета Блэков, невидимая для маглов, летела по заснеженным улицам небольшого графства. Мимо проносились магазинчики под шапками из снега, сияющие гирлянды, влажные фонари, яркие краски, счастливые люди...
А ведь он мог бы сейчас вместе со всеми праздновать сочельник в гостиной Гриффиндора. Веселиться, отрываться,
— ... хотя бы слышишь меня?
И Марлин. С тех пор, как они сделали это, ему хотелось её постоянно, все время, всегда. Как бы он хотел провести это время с ней, вместо того, чтобы сидеть сейчас в ледяной карете и ехать на какой-то сраный прием в поместье Малфоев.
«Ты ведь вернешься на Рождество?..»
— Сириус!
Карета проехала мимо церкви, из которой доносился рождественский хорал, и Сириус вспомнил, как мягко сминался под его руками белый вязаный свитер, когда они с Марли сидели в “Трёх метлах” и...
— Сириус Блэк, твоя мать говорит с тобой.
Сириус отвел взгляд от окна, посмотрел сначала на отца, который как всегда флегматично попивал огневиски, глядя в никуда, а потом на мать.
Как всегда красивая, бледная, холодная, вся в черном, с алыми губами, бриллиантами в ушах и в шубе из меха черного рейема. Его мама.
— Что? — нелюбезно переспросил он.
Вальбурга громко хлопнула в ладони.
— Он даже не слушает!
Сириус с трудом удержался, чтобы не закатить глаза.
— Я слушаю.
— Ты можешь хотя бы притвориться, что они тебе нравятся, и изобразить удовольствие?
— Как твоя мать, — рассеянно вставил Орион, закуривая сигару из тентакулы.
Вальбурга поджала губы, быстро посмотрев на него.
— Я что, так многого требую?
— Ты требуешь невозможного, как всегда, — проворчал Сириус и засунул пальцы под воротник, пытаясь ослабить удавку, которую ему лично завязывала сама Вальбурга — впервые за все его шестнадцать лет. Бриллиантовая заколка больно колола его шею.
— Ты хоть понимаешь, как важна для нас эта помолвка?
— Сделка.
— Помолвка.
— Сделка! Вы покупаете для меня партнера для скрещивания. Много золото по...
Вальбурга резко хлопнула ладонью по сиденью, и он замолчал.
— Прекрати сейчас же, — прошипела она, втыкая в Сириуса свой взгляд, словно очередную иголку. — Да, это сделка. Сделка! Но ты ведь уже не маленький, Сириус, и должен понимать, что состояние и фамилия не могут строиться на пустом месте. Брак по “любви” — это пошлость и удел грязнокровок, а для нас это, прежде всего, надежное будущее, связи, состояние и...
— Чистая кровь, — выгнул губы Сириус, выплевывая это слово так, словно оно было куском протухшего мяса.
— А ты имеешь что-то против? — поинтересовался Орион, неторопливо вынимая из бокала свой взгляд
Сириус отвернулся к окну. Он ненавидел, когда мать и отец говорили о браке. В такие минуты он сразу вспоминал красную нить, связывающую их имена на семейном древе поверх золотой, и думал о том, что, наверное, вообще не имел права появляться на свет.
— Да, — прорычал он, снова оборачиваясь. — Да, я против. Может, я не хочу? Может быть я уже выбрал, сам?
— Что значит «хочу»? Что значит «выбрал»? Орион... что он такое говорит?
— Мне кажется, Bourgie, наш сын имеет в виду, что влюбился в какую-то грязнокровку, — равнодушно отозвался старший Блэк, стряхивая пепел.
Вальбурга прижала руку к груди.
Даже Регулус отвлекся от своей книги и обратил на брата черные круглые, как у глупого щенка, глаза.
— Сириус?..
— Прекрати, мама, у тебя кровь носом пойдет! — процедил Сириус, но было уже поздно. Вальбурга села на своего любимого конька.
— Кто она, Сириус?! Кто?!
— Не ваше дело! — спокойно отрезал Сириус и вдруг сорвался неожиданно для самого себя. Видимо, напряжение последних двух недель, в течение которых ему ежедневно капали на мозги, все-таки дало о себе знать. А может он просто был чертовым Блэком.
— Какая разница, черт возьми, кто она?! — заорал он. — Может я влюбился! Может это навсегда! И если я захочу — женюсь на ней, прямо завтра, черт возьми!
— Никогда ты не женишься на грязнокровке! — завизжала Вальбурга, да так, что карета зазвенела от эха. Регулус поморщился, отодвигаясь. — Никогда, ни за что мой сын не возьмет в жены паршивую, грязную...
— Заткнись! — заорал Сириус и мать отвесила ему пощечину.
Карета мягко качнулась на рессорах и остановилась.
Они прибыли на место. Вместо праздничного городка за окнами уже вовсю переливался и мерцал великолепный Малфой-Мэнор.
Дверца кареты открылась, и все увидели старшего домового эльфа Малфоев.
— Добро пожаловать в Уилтшир, сэр, — проскрипел он старческим голосом и склонился в поклоне перед лакированной туфлей Ориона, показавшейся на ступеньке.
Кареты подъезжали, гости сплошным потоком двигались к главным дверям, и всюду только и слышны были утонченно-вежливые приветствия, пожелания счастливого Рождества и холодное хлопанье дверей карет.
— И запомни сын, ты пойдешь с этой девушкой под венец, даже если мне придется применить к тебе Империус... — прошипела напоследок Вальбурга, поправляя на Сириусе галстук. Красные тонкие губы женщины уже застыли в ледяной светской улыбке.
— Или любое другое заклятие к твоей грязнокровке. Не заставляй меня идти на это, — с этими словами она оттолкнула Сириуса от себя и вплыла в празднично сверкающий холл. Рядом с ней тут же возникла тучная шумная женщина в роскошном восточном наряде.