Дни мародёров
Шрифт:
— Очевидно? Все знают, что Снейп благоволит грязнокровкам, это позор!
— Это тебя не касается, Блэк. Твое дело…
— Я знаю мое дело! — истерично крикнул Регулус. — Он приведет сюда девчонку… и я ее убью… почему я не могу использовать обычное Непростительное заклинание?!
— Ты знаешь, почему, не задавай глупых вопросов.
— Это варварство!
— Не варварство, а разумная предосторожность.
— Почему он в Клубе, почему он носит Метку, хотя ни разу никого
— Оставь его в покое. У всех есть привилегии. Будь ты так же успешен в области зелий, тебе бы тоже позволили носить Метку, не пачкая рук.
Северус поднял палочку, заставляя свою спутницу безмолвно повиноваться ее приказу, и вышел на полянку.
Регулус стоял к нему спиной.
— И ты доверяешь ему, Нотт?
Катон взглянул Северусу в глаза и улыбнулся.
— Конечно, доверяю.
— И, очевидно, совершенно не напрасно… — молвил Северус, заставив Регулуса подскочить от неожиданности.
Где-то совсем рядом раздался громкий пронзительный крик, и повеяло Красным.
Он замер и принюхался.
Красный уже был у него на языке.
Теплый, терпкий собачий Красный.
Теперь хотелось еще…
Густой Синий шевелил шерсть на взмокшей спине — это было Розово.
Его тело такое сильное и крепкое, а движения — легкие и быстрые. Он сам как Синий…
Внезапный Желтый разрезал темноту и обжег его глаза.
Оборотень остановился и огляделся по сторонам.
—… возьми себя в руки! Дело сделано.
Какие странные Зеленые звуки… знакомые… как будто из полузабытого сна…
— Я убил ее, да? Я убил?! — зеленый рассыпался какими-то странными надрывными брызгами. — Я это сделал?!
Он остановился, поднял голову, и вдруг снова неподалеку раздался этот удивительно прекрасный голос…
Луна… она звала его.
Он вскинул голову и запел, давая ей понять, что уже бежит навстречу.
— Ты слышал?
— Черт! Быстрее, надо уходить!
Ах, снова этот противный зеленый.
— Держи его, похоже, его сейчас стошнит…
Оборотень пробежал немного по следу красной ленты в коричнево-зеленой смеси и ворвался в целое море красного, зеленого и фиолетового.
Он успел увидеть только силуэты двоих убегающих существ, озаренных Желтым. Это они говорили Зеленым. Он мог бы погнаться за ними, но есть дело поважнее…
Красный…
Оборотень склонился над телом в траве, провел когтистой лапой по Красным волосам и вдруг услышал, как затрещали рядом заросли.
Он обернулся, готовый атаковать, и вдруг увидел, как из глубины Синего выступило самое прекрасное существо, какое только можно себе представить. Такое же, как он, такое же сильное, крепкое
Его собратья! Не может быть! О, какое счастье, какое счастье! Как же долго он их ждал!
Оборотень запел, и они запели в ответ, окружая его. Он взвизгнул от радости, но его собратья не спешили ответить взаимностью. Первый Собрат опустился на передние лапы. Он тоже принюхивался к Красному и скалил длинные клыки.
Оборотень понял, что он хочет отнять у него добычу, и оскалился.
Нет, оно не твое. Ищи себе другое.
Они сцепились. Они рвали и драли друг друга клыками и когтями над телом, пытаясь отвоевать друг у друга право на Красный, они выли и рычали, ломали Коричневый и Синий мир, и их битва длилась бы еще очень долго, если бы вдруг Оборотня не ужалил в бок маленький жгучий Белый.
Боль невыносимая, слепящая, мучительная…
— Я подстрелила его!
Снова этот Зеленый звук!
Белый с шипением растворял его кровь…
Нет-нет, слишком больно, слишком горячо, надо уйти. Надо спрятаться.
Белый беспощаден, он убьет его, убьет…
Луна-а-а-а, за что?!
— Ремус?.. Ремус!!! Ремус!
Ремус приоткрыл веки, вдохнул, и в него ледяным живительным потоком хлынуло Серое.
Туманное, холодное утро… вокруг него расстилался целый океан ароматной травы.
Ах, как же хорошо…
Все кончилось…
Он снова закрыл глаза, проваливаясь в дрему.
— Ремус, Ремус, не засыпай, очнись!
Питер?
Ремус повернул голову и в самом деле увидел своего младшего друга.
— Хвост, — он с трудом разлепил склеившиеся от крови и грязи губы.
— Хвала Мерлину, ты живой! — Питер попытался поднять его, но Ремус застонал и упал в траву. Весь правый бок онемел и по краю пульсировал густой мучительной болью.
—Тебя, кажется, задело, — голос Питера срывался. — Ремус… у тебя тут… я не знаю, как сказать… и ты весь белый…
Белый.
Валери…
Голову вдруг прострелила жуткая боль, и он упал в траву.
— Это серебро, — удивительно, как легко ему дались эти слова. — Приведи кого-нибудь… — Ремус чувствовал, что снова проваливается в темноту. В темное немое пятно, окаймленное болью. — Скорее!
— Черт возьми, уже светает! — Джеймс превратился в человека и обессилено привалился к дереву. Сириус, высунув язык, подковылял к нему и без сил повалился на землю. Пара секунд — и он со стоном вытянулся в человека. Одежда на нем была разорвана, наспех заштопанная спина обильно кровоточила и выглядела жутко, как будто Сириусом терли о гигантскую терку. — Хорошая выдалась ночка.