Дни Стужи

Макаренков Максим

Да как почти со всеми в этом заведении, подумал, улыбаясь про себя, Иван.

За столом с Могамбой сидела еще пара темнокожих здоровяков, а вот Ли был в одиночестве, хотя, обычно рядом с ним всегда сидел тихий мальчик, подливавший в пиалу чай и с обожанием глядевший на учителя.

А вот Володи Сибиряка что-то не видно, мимоходом подумал Иван и открыл дверь кабинета.

— Уф. Я думал, пока дойду, голова отвалится, — он устало плюхнулся в мягкое кресло и бросил перчатки на маленькийстолик в углу кабинета. Стас молча кивнул. Он сосредоточенно расправлялся

с уткой в яблоках. В центре стола ждал своей очереди пузатый запотевший графинчик. Рядом стояли две хрустальных стопки.

— Я без тебя не начинал, — Стас указал утиной ножкой на графинчик, — а теперь, пожалуй, самое время. Давай вдумчиво посидим и покумекаем над тем, что мы сегодня узнали.

И они начали. Очень аккуратно. По полрюмки. Первым заговорил Стас, и чем дольше Иван его слушал, тем сильнее мрачнел.

— И вот еще что интересно, группа эта появилась не так давно. Лет пять назад. Раньше Старшой о ней и не слышал. По бумагам она как бы относится и к борьбе с особо тяжкими, и к собственной безопасности, но на деле действует сами по себе и ни перед кем отчет не держит. Интерес проявляют только к делам с потусторонним душком, но к управлению, которое такими вещами должно заниматься, отношения не имеют. Майор этот, Хацкий, в здании Управления редко появляется.

Из интересного — вроде, видели Хацкого с чинами Службы Охраны. И Старшой мне намекнул, что в верхах, похоже, снова драчка назревает. Каждый тянет на себя, старается полезность доказать. Есть у него подозрение, что под эту драчку кто-то решил Говоруна из игры вывести. Что там ещё, Старшой не сказал, лишь рукой махнул. Если сопоставить с тем, что знаем мы, то получается, что кого-то могут и втёмную использовать, а кто-то решает свои дела. Например, пытается подставить конкурентов. Хотя бы ту же городскую полицию.

Иван молчал, давая Стасу выговориться. Слова напарника накладывались на то, что говорил ему Якут, смешивались с собственными ощущениями, проникали в мысли и чувства, и где-то глубоко внутри начинало формироваться нечто, пока непонятное, не имеющее точных определений, но вполне ощутимое. Иван знал, что скоро это неясное шевеление, клубок этот превратится во что-то точное и ему понятное.

Но не сейчас.

— В общем, я тебе так скажу, — Стас с силой вдавил в пепельницу окурок, перегнулся через стол и жарко дыхнул Ивану в ухо:

— Прав купец-то. Чёрные дела творятся. Совсем чёрные.

— Это, друг мой, и так понятно, — Иван затянулся, принялся выпускать ровные дымные колечки. Посмотрел, как они тают, продолжил только, когда последнее исчезло. — Скажи лучше, ты Старшому про слухачей пропавших сказал?

Стас кивнул,

— Конечно. Не мог я такое от него утаить. Не по-людски это.

— Оно, конечно, правильно, — почесал переносицу Иван, — только ты учитывай, что Старшой не один все рубежи родины охраняет, и куда теперь все это дойдёт…

Но Стас махнул рукой.

— Пока Старшой не решит, никто и не узнает. Он мне сам сказал, чтоб я язык за зубами держал, а он думать будет. Впрочем, рассказывай

теперь ты. Как там этот твой Якут? Сказал что толковое.

Теперь пришла пора Стасу хмуриться, сопеть, тянуться за графином, с досадой снова ставить его на стол. Всякое желание выпить и расслабиться пропало. Стас чувствовал, как приходит холодная злая сосредоточенность перед большим опасным делом. Похоже, самым опасным.

— Словом, Шаман много знает, но не говорит, а пытаться вытрясти из него то, что он не хочет, дело бесполезное, — подвёл итог Иван.

— И того, что сказал достаточно, — хмель окончательно ушел. Стас вспоминал то, с чем сталкивался еще на службе, что слышал от порубежников уже после того, как ушел, и все это складывалось в картину, от которой волосы на загривке вставали дыбом.

— Я тут еще вот, что подумал, — продолжил Иван. Наколол на вилку рыжик, и теперь помахивал ей, как дирижерской палочкой. — Я б на месте убиенного Загорцева непременно тайничок имел.

— Вот и я о том же подумал. Но у нас даже наметок нет, с чего начинать его искать. Наверняка, спрятал он его умеючи, да еще поди пойми — где? — Стас тоже схрумкал рыжик и обвёл глазами стол, ища, что бы еще сжевать.

— А вот тут нам может помочь наш старый знакомый господин Необъятный, — хмыкнул Иван. — Хоть друзьями они и не были, но он мог быть хотя бы в курсе его личной жизни. Сплетников в Управлении всегда хватало. Как я понимаю, кроме Столярова, родни у покойного здесь не было. Так что будем искать через службу.

— А еще, — и Стас нацелил вилку на друга, — надо попросить Необъятного добыть что-то из личных вещей покойного. А еще лучше, волосы, или ногти. Ну, да, ты знаешь.

— Я? Не-не-не, — выставил ладони Иван, — не хочу я с этой дрянью связываться!

Стас проникновенно заглянул другу в глаза,

— Ваня, ты же понимаешь, что надо?

— Знаешь, друг мой, утро вечера мудренее. Давай-ка собираться, да поедем домой. Поспать нам с тобой надо, поразмыслить. Утро, оно, сам знаешь, вечера мудренее.

И, похлопав друга по плечу, Иван полез из-за стола.

___***___

Легкие крытые сани бесшумно скользили по хорошо наезженному Ярославскому тракту. Стылая белая луна повисла на небе, и такими же белыми, холодными пристальными глазами смотрели на Землю редкие зимние звезды. Стас узнал бы возницу, увидь его, но Стас сидел в уютной "Заставе" и, хотя мысли его были беспокойны, в целом благодушествовал.

Ярославский порубежник, подвозивший утром Хромого, о своем случайном попутчике сейчас не думал. Зорко поглядывал по сторонам, время от времени слушал себя и обереги. Не нравилась ему ночная, второпях организованная, поездка, но уж больно срочной была весть, которую следовало сообщить ярославцам. Что за весть, в точности он не знал и сам, но за просто так инока в черном полушубке гонять бы не стали.

Игорь покосился на возок.

Молчаливый парень лишь пожал ему руку, залезая внутрь, да обронил: «Дело срочное, сам понимаешь. Погнали».