Дни Стужи
Шрифт:
— Слышь, дядя, а ты чо тут делаешь? — с растяжечкой проговорил он, поигрывая внушительным ножом.
Ответ прозвучал из-за спин его сообщников, из непроглядной холодной темноты.
— Дорогу ищу, паренек. Не подскажешь?
Парни в полушубках лихорадочно завертелись, пытаясь увидеть того, кто должен был стать их добычей.
Иван сделал пару шагов навстречу и остановился, не вынимая рук из карманов шубы.
Шаги под аркой затихли, темная фигура, застывшая между грабителями, растаяла. Несвятая троица топталась в нерешительности. Они уже поняли, с кем имеют дело, и теперь
— Шли бы вы отсюда, ребята. Дорогу загораживаете, — и, словно забыв о том, что под аркой есть кто-то, кроме него, Иван пошел вперед.
Они расступились, пропуская ведуна, и исчезли так же незаметно, как и появились.
Остановившись посреди двора, Иван задрал голову, глубоко вдыхая воздух, впитывая настрой этого места.
Якут был здесь и зал, что ученик идёт. Ждал. Вязальщик задумался, не он ли устроил встречу с грабителями?
Кто-то знал его как Якута, кто-то как деда Алексея, кто-то звал Шаманом. Первый раз Иван увидел его среди развалин маленького городка в излучине Волги, в местах мёртвых и проклятых. Но у десятилетнего Вани выбора не было — его неумолимо догоняли охотники клана Белых голов, от которых малолетний строптивый раб сбежал с исполосованной спиной. Куда больше горящей спины досаждали жуткие видения, которые насылали колдуны Белоголовых. Приходилось забиваться в какое-нибудь тихое место и неподвижно лежать, представляя, что его тут нет, что вместо него бежит по холмам золотистый лис и уводит за собой кошмары.
Иван увидел этого человека, выбежав на желтую, засыпанную песком, улицу, залитую безжалостным белым светом.
Когда-то передняя стена здания была стеклянной, но остались от неё только проржавевшие до состояния бурого кружева переплеты. Над входом сохранились выцветшие буквы Р…С…РА…. Внутри виднелись несколько стульев да скособоченная стойка.
Прямо на полу сидел человек в странной одежде, какую Иван видел только на картинках, которые попадались в старых развалинах. Рабов гоняли туда разгребать завалы, искать всё, что могло оказаться ценным. Одежда незнакомца была выцветшей, но неестественно чистой. Легкий полотняный пиджак, свободного покроя брюки и светло-коричневые туфли, которые показались беглецу верхом нелепости — где в таких ходить, развалятся же сразу?.
Человек сидел на стуле и плавно водил руками и улыбался чему-то непонятному. Он взглянул на замурзанного задыхающегося звереныша и губы его тронула улыбка. В голове Иван услышал чужой голос: «Иди сюда, мальчик. Не надо стоять посреди улицы».
Это было удивительно и страшно. Но страх был непривычным — сладким. В нём было предвкушение — не то новой жизни, не то скорой безболезненной смерти. Наплевать. Главное, жизнь раба кончалась в любом случае.
Иван, задыхаясь, рванулся вперед.
Они вместе прошли степи Приволжья, отдыхая на редких хуторах и в укрепленных до предела станицах — исчезающих островках порядка и спокойствия посреди бескрайнего
Садились у костра и разговаривали с Якутом о вещах, от которых Иван покрывался холодным потом и замирал от восторга.
Он лежал и слушал, затаив дыхание. Днем они шли. Якут шагал легко, беззаботно, и, кажется, не знал, что такое усталость. Молчал.
И вдруг начинал говорить.
А потом показывал. Он знал, какова суть вещей. Он знал, где проходят невидимые для людей тропы, по которым ходят существа иных миров.
Постепенно Иван понял, что Якут что-то ищет. И чем дольше продолжался его поиск, тем сильнее менялся Якут. Все чаще его называли Шаманом.
Говорили шёпотом. Со страхом и ненавистью.
___***___
В подъезде было тепло и уютно. Истёртые тысячами рук деревянные перила уютно скользили под рукой, шахту давно не работающего лифта кто-то заботливо обшил деревянными плашками, на лестничных площадках стояли цветы в горшках.
Словом, идиллия. Иван усмехнулся — через заваленный снегом двор он пробирался по узенькой тропке, а изрезанную дверь подъезда открывать пришлось, рванув двумя руками, а он был ненамного слабее Стаса. Да и сам дом на нежданного гостя смотрел на равнодушными пустыми глазами выбитых окон.
Кто-то приложил немало усилий, чтобы спрятать от ненужных глаз это место.
Впрочем, Якут всегда умел хорошо укрываться. Он очень не любил быть на виду. Считал, что это мешает д е л у. Какому делу — знал только он сам. Иван лишь пару раз, почти случайно прикоснулся краешком сознания к этому д е л у и после долго мучился кошмарами.
Вежливо постучав в добротную деревянную дверь квартиры, Иван шагнул назад и сцепил руки за спиной. Ждал, когда откроют и вспоминал, как со смешанным любопытством, опаской и отчего-то брезгливостью узнал, что Якут в городе.
Как долго думал, сходить в гости, или нет.
Т о г д а не пошел.
Дверь бесшумно открылась..
За прошедшие годы Якут ничуть не изменился. Даже пиджак, кажется, был тот же. Он стоял и спокойно смотрел на вязальщика. Улыбнувшись, посторонился и кивнул:
— Проходи. Что в дверях мнешься.
А ведь я, действительно, мнусь, — подумал Иван, — я побаиваюсь его и становлюсь мальчишкой, который никак не может решить, кто перед ним — доброе божество, избавляющее от мучений, или злобный демон. Я и сейчас никак не решу.
Осознавать это было неприятно, но Иван привычно это неприятие подавил. Не время и не место отвлекаться, сейчас надо сосредоточиться на хозяине квартиры.
Жилище оказалось примерно таким, каким его представлял Иван. Очень чисто, аккуратно, тепло и уютно. Длинный широкий коридор заканчивался застекленной дверью в комнату, справа были еще две двери — обе закрытые.
Хозяин повторил свой приглашающий жест:
— Заходи. Говорить будем. Спрашивать будешь, ты же за этим пришел. Смогу — отвечу.