Дни Стужи
Шрифт:
Иван кивнул.
— Он в хозяйском кресле сидел. А если верить тому, что про покойного говорят, купца он сильно уважал и искренне считал благодетелем. Не мог он вот так, запросто усесться на хозяйское место.
— Хорошо. Что с того? — Иван осторожно разгребал завал. Угол комнаты смяло, бетон осыпался и перекрыл вход в заранее заготовленный напарниками лаз. К счастью, перекрыло его не полностью.
— Значит, кто-то его туда усадил. Скорее всего, тот, кто убил. И это, действительно, послание. Кому — сейчас гадать без толку, может купцу, может,
— Ну иноки, знаешь ли, тоже не больно разговорчивы были, — прокряхтел Иван, откатывая бетонную глыбу, — Ты, давай, излагай, но и камни ворочать не забывай.
— Согласен. Иноки тоже молчат, но доверия к ним у меня чуть больше, чем к майору. Да и то, что Старшой про грызню между службами наговорил, тоже заставляет больше к майору и его людям присмотреться. Опять же — как это они так чётко на стрелка вышли, а?
— Аргумент, Стас, аргумент, — Иван кидал бетон и обломки кирпича с размеренностью хорошо отлаженной машины, — а еще, ты обратил внимание, как сейчас наши окрестности из Верхнего мира смотрятся?
— Лучше ты скажи, сам знаешь, я там теряюсь. Мне дел здесь, в Яви хватает.
— Город как будто накрыло полупрозрачным маревом. Оно подрагивает, будто желе и стреляет черными сполохами. И над всем этим постепенно вытягивается огромный такой… хобот что ли. Уходит куда-то вбок и скрывается в тучах. И тучи эти тоже сюда гонит.
Стас присвистнул,
— Сдается мне, что когда мы выберемся, то узнаем много нового.
— Угу. И эти новости нам очень сильно не понравятся.
___***___
Очень хотелось забрать Уголька, но показываться там, где их хорошо знали, было нельзя. Пробирались по пояс в снегу, наведя самый простенький морок — ни на что более основательное сил уже не было.
— Ваня, а тебя ничего не удивляет? — отдуваясь спросил Стас, оборачиваясь назад. Там до сих пор ветер гонял над развалинами серую пыль.
— Ага. Поблизости никого, — Иван остановился, всмотрелся в сумерки. Выбраться удалось только к вечеру, и вот-вот должна была вступить в свои права ночь.
— Именно. Где доблестная полиция? Где порубежники? Что, чёрт побери, происходит?
Узнать, что же произошло, получилось только гораздо позже, когда они добрались до жилых мест, отряхнулись и ввалились в круглосуточно открытый постоялый двор.
Где успели только выпить по чашке горячего чая и сжевать неожиданно вкусный пирог с ливером. Вежливые, но явно напряженные порубежники подошли к столу и спросили документы. Самострелы патрульные держали уверенно, стальные наконечники смотрели точно в центр груди.
Стас очень медленно поднял руки и тихо сказал,
— Парни, а проводите-ка нас к Старшому, только тихо.
___***___
Парни оказались сообразительные, провели ведунов сразу к дежурному смены, который
Пока шли по двору, Стас ошалело крутил головой, но вопросов не задавал. Дерево во дворе штаба выворотило взрывом, сам штаб основательно прикоптило, окна третьего этажа глядели пустыми проёмами. Кусок стены угловой комнаты выбило, и Стас охнул — как раз там сидела дежурная смена «слухачей».
Сейчас он слушал Старшого и, сдерживая злость, крутил в руках нож. Иван сидел на продавленном диване неподвижно и, казалось, полностью ушел в себя. На самом деле, это было не так. Он ловил каждое слово.
— Твою ж мать, я поверить не могу, среди бела дня! — кипятился Стас. Было отчего. Подобной наглости не ожидал никто. Порубежников спасло то, что нападение началось как раз в пересменок и бодрствовали сразу две смены, а третья еще не успела устроиться на отдых. И, конечно, то, что на ногах был Старшой, который успел буквально выдернуть из спальни жену и детей и закинуть в подвал. Три минуты спустя в окно их домика влетела выпущенная из гранатомета граната.
Нападавшим удалось выбить подогнанным древним грузовиком ворота и на несколько минут занять двор штаба.
— Они знали, точно знали, где у нас что! Прицельно били по окнам связистов, по оружейке, по моим окнам! — монотонно хлопал могучей ладонью по столешнице Старшой. Доски прогибались, стол поскрипывал.
Долго боевики не продержались. Порубежники быстро перегруппировались и ударили так, что нападавшие откатились, а в тыл им врезались подоспевшие патрули, которые окончательно рассеяли боевиков по близлежащим переулкам.
— Похоже, им главное было шороху навести, — успокоившись, сказал Старшой. — А еще — обрубить нам связь. Видимо, кровь из носу нужно было похоронить сообщение, которое мне доставили незадолго до нападения.
— Что за сообщение? — внимательно посмотрел на Старшого Стас.
Старшой колебался — оно и понятно, служба. Но махнул рукой и рассказал.
Ведуны слушали молча, только Иван разок присвистнул в своей раздражающей манере.
— Разговор свой с Шаманом помнишь, — повернулся к другу Стас. — Вот, похоже, и еще один подарочек они подобрали.
Теперь уже Старшой вопросительно смотрел на друзей. Пришлось Ивану рассказывать.
Разговор затягивался.
В дверь стучали, адъютант уже в голос орал, что Старшой занят, потерпите же вы! Дверь тихонько затрещала, похоже бедолагу к ней крепко прижали, задушенным голосом он сипел, что пущать не велено.
Старшой крякнул, подошел к двери, распахнул — в коридоре грохнуло — коротко рявкнул.
Закрыл дверь, вернулся и снова сел за стол.
Иван закончил рассказ.
— Так, подытожим, — Старшой забарабанил пальцами по столешнице, — судя по тому, что в Москве творится, да и по сообщению из Ярославля, противник у нас мощный, и он перешел к активным действиям. Самое поганое, что у него есть пособники в самых верхах.