Дни Стужи

Макаренков Максим

Прикинув, где можно поставить наблюдателей, послали пластунов. Белые призраки исчезли в сверкающем снегу, вязальщики сели в круг и затеяли свою сеть-обманку, сплетая разумы, прикрывая пластунов от недобрых сил и чужих взглядов.

Они чувствовали, как бесшумно обрываются нити жизней там, куда ушли пластуны, ловили в свою сеть беззвучные крики, которыми пытались предупредить обитателей усадеб умирающие часовые.

Нервы у всех были на пределе, поэтому Стас даже почувствовал облегчение, услышав

со стороны усадьбы короткий отчаянный крик.

В какой-то момент дела должны были пойти не по плану…

___***___

Пластуны успели подобраться ко всем воротам, но открыть их удалось только в трех усадьбах. Парни в белых балахонах сноровисто открыли скрипучие створки, и к ним бросились, прикрываясь легкими щитами, порубежники и полицейские.

Из дворов защелкали выстрелы винтовок, полетели тяжёлые арбалетные болты, но нападавшие действовали быстро, жёстко и уверенно. Застучали ответные выстрелы — стрелки давно уже заняли удобные позиции в окрестных домах и теперь быстро вычисляли, откуда стреляют по наступающим группам.

Зазвучал, загремел по одной из улиц гортанный призрачный голос и навстречу порубежникам полетел, вздымая снежную пыль растущий смерч джинна.

Врезался в передние ряды, корёжа, разрывая людей.

Снег забрызгало красным.

Джинн вздыбился над домами, навис над остатками отряда… Заревел, налился синим светом и пропал, схлопнувшись в точку.

Страшно крича, брёл по улице человек в разодранном полушубке.

Он мог только кричать. Глаза и уши исчезли, затянулись грубой, как у строго кабана, кожей. Человек косо разевал рот, и от этого кожа лопалась, по щекам, словно слёзы, текла желтоватая сукровица.

Оставшийся в живых десятник — молодой сероглазый мужик, всхлипнул, обнял умирающего, и вогнал ему в сердце нож.

Освободил.

Сразу прянул под защиту стены, машинально провел рукой по голове. Досадливо сморщился.

Шапку потерял.

Даже и не заметил, что поседел.

___***____

Наваливались со всех пяти ворот. Те, что не удалось открыть сразу, вынесли таранами. Первыми шли тяжело одоспешенные десятки из полицейских и порубежников, обученых бою в стесненных пространствах.

Десяток вычищал проход во двор — там и нашли убитых пластунов, павших в схватках у ворот — за ними пятерками во дворы прорывались прикрытые щитами бойцы. На каждую пятерку обязательно один — с огнестрельным оружием. Сноровисто расходились, быстро и безжалостно срубая защитников.

Засевшие в усадьбах отбивались яростно, кидались на клинки порубежников, старались унести врага с собой, даже захлёбываясь кровью.

Снег во дворах быстро превращался в красно-чёрную, чавкающую под ногами жижу.

Вязальщики, мерно раскачиваясь, сидели в кругу, лишь изредка кто-то из них шмыгал носом,

подбирая потянувшуюся из ноздри каплю крови.

У них шел свой бой. Центральная усадьба превратилась в черный провал, вокруг которого распустились фиолетово-гнилостные лепестки, в которых вязли, будто в топи духи-союзники, исчезали созданные вязальщиками образы.

Лепестки тяжело безмолвно колыхались, порождая кошмарных существ, стремящихся проникнуть в явь морозного вечера. Пока их удавалось сдерживать, но поток нечисти был нескончаем.

Вязальщикам все никак не удавалось нащупать логово, убежище, источник, найти и уничтожить тех, кто призывал и порождал всю эту нечисть.

И постоянно увлекал, заставлял огладываться набухающий хобот иномирного прорыва, готовый разродиться чем-то настолько жутким, что для него не было определения.

Стас и Иван прорубались к крыльцу сразу за штурмовой десяткой. Судя по плану, который они так и этак крутили на столе у Сергия, задняя стена дома, через который им надо было пройти, стояла стык в стык со стеной центральной усадьбы.

Оскальзываясь, пробежали по двору, не встревая в схватки. Да и не дали бы им особо. Порубежники прикрывали напарников и Якута с Ниулой, отсекая любого, кто пытался на них броситься.

Один, правда, проскочил, пронзительно воя, прыгнул, не обращая внимания на распоротый бок, высоко занося тяжелый короткий меч. Незаметным движением Ниула коротко рубанула наискосок, и прыгун споткнулся в воздухе. Тяжело грохнулся на колени, с недоумением глядя на вываливающиеся кишки. Недобро глядя по сторонам, девушка вытерла о его грязную рубаху чуть изогнутую изящную саблю.

Стас только моргнул. Он даже не увидел, как клинок появился в её руке.

Сам он еще утром взял боевой топор на короткой рукояти — верхняя часть лезвия топора уходила вверх, образуя сужающийся клинок, а нижняя доходила почти до конца рукояти.

Рубить с размаху этим приспособлением было не очень удобно, зато в тесном прлоходе действовать — самое то, что надо.

Дверь вынесли с одного удара, и тут же шедший первым крепыш с двуручным тараном в руках завалился на товарищей. Стрела вошла в глаз с такой силой, что пробила череп и высунула чёрное жало из шлема.

Штурмовики присели, ударили выстрелы, в тёмном коридоре закричали, кто-то упал.

Вскинув щиты, забежала в сени первая пятерка, зазвенело, скрежетнуло, крикнули — Чисто!

Иван в два прыжка перемахнул ступени, исчез в доме. Стас даже не успел броситься за другом. Якут кивнул Ниуле:

— За ним иди!

Ступени были скользкими и Стасу пришлось осторожничать, чертова нога некстати онемела. Такое бывало и раньше, и всегда не вовремя. Нервы что ль так шалят?!

Пес с ними, не до того.