Дно
Шрифт:
– Тёпа, а можно тебя спросить? – Обратилась Катя, когда они накатались досыта, и теперь по вечёрке возвращались домой.
– Спрашивай.
– Зачем ты тогда… Лёню привёл? Ну, в первый раз тогда, в воскресенье?
– А ты зачем, Ольку?
– Я… Ну…, пожалуй, дура была.
– Ну и я тоже…, наверно, дурак. Хотя… не знаю. Приятное тебе хотел сделать. Он же тебе нравится.
– Кто? Лёнька? Вот, ещё! Я тебе уже сказала, кто мне нравится!
Степан не нашёлся с ответом и что-то промычал или хмыкнул. Они уже подошли к её дому, подъезду и Катя повернулась к нему попрощаться.
–
Степан передал её пару лыж и, вроде как покровительственно похлопал по плечу.
– Ты сегодня молодец. Уже видны успехи… Ходишь хорошо, спускаешься, ладно… Подучимся. Главное, я считаю, есть задор. А остальное приложится! Во-от… Ну, что? Тогда до следующего воскресенья?
Катя, улыбаясь, кивнула и неожиданно для самой себя поднялась на носочках и приложилась поцелуем Стёпе в нижний уголок губы. Тот на миг опешил, захлопал ресницами и запоздало потянулся в ответ. Но Катя отстранилась, рассмеялась и, повернувшись спиной, побежала в подъезд. Сегодня юноша уснёт не скоро!
Дом её встретил запахами кухонных котлет и жареной картошки. Конечно же, сегодня кулинарил папа.
– Папка, как вкусно пахнет! – Вбежав на кухню, она чмокнула отца в щёку. Щетина традиционно уколола нос.
– Да, ладно, тебе подхалимка. Последняя партия… моя вина. Черненькие. Да и запах ещё не выветрил. А ты говоришь, вкусно…
Папа улыбался, выгоняя полотенцем жар плиты в приоткрытое окно.
– Ну, у тебя не все такие, – критически осмотрев тарелку отрезюмировала дочь. – А вообще, голодные девочки всё съедят. Мама, ещё на дежурстве?
– На дежурстве. Эй-эй! – Прикрикнул тот, глядя, как её дочь уминает за щеку одну из удавшихся котлет. – А ну ка мыть руки, во-первых. А во-вторых, убери лыжи куда надо! Разбросала в прихожей…
– Слушаюсь! – Задорно отрапортовала Екатерина и убежала в прихожую.
За ужином зашла речь о её досуге и новым увлечением лыжами.
– Ну и как вообще? На спортивном поприще?
Папа всегда говорил через набитый рот, хотя сам её учил сначала прожевать, а потом сказать.
– Нормально, папка… Нравится. Из всех вариантов спорта.
– Да? Что-то я не помню твоей радости, когда я тебя ставил на лыжню в семилетнем возрасте.
– Ну, папка! Я ж маленькая тогда, глупенькая…
– Да-да, понял. А сейчас, надо думать, в тебе раскрылись чакры будущей олимпийской чемпионки. Это, судя по тому, как ты дважды в неделю убегаешь в парк.
– Это плохо, папа? – Катя, то ли в силу голода, то ли пренебрежения, проговорила это тоже через набитый картошкой рот.
– Это неплохо, доча. Только скажи мне на милость! Чакры эти самые в тебе раскрывает, не тот ли провожатый, что я видел в окно?
Если Екатерина смутилась, то никак не показала. Отцу даже примерещилась лукавая улыбка. Тонкая. Еле уловимое движение губ. Коронный приём его супруги, в бытность ещё невестой.
– Это Стёпа. Он учит меня как двигаться. И … учит всему, что с этим связано.
– Во как! Надеюсь, за пределами лыжного спорта, вас ничего больше не связывает?
Сказал и поперхнулся. Дочь смотрела на него также как жена. Один в один. Когда он брякал чего-то, не подумав.
– Связывает, папа. Это физика. Он подтягивает меня по этому предмету.
– Замечательно,
– Папа! Он меня подтягивает в физике и по мой просьбе учит ездить на лыжах.
– Всё-всё! Брэк! Че ты так? Была б счас мама, она бы наизнанку тебя вывернула: как и что… а я по-отцовски! Стёпа так Стёпа… Я ж не против.
Отец улыбнулся.
– Я тоже был молодой, Катюха. И девчонок провожал. И не одну. Поэтому спрашиваю…
– Понимаю.
– Да ладно. Понимает она… Вот будешь взрослой, будешь понимать.
Он разлил чай по пиалам и достал из холодильника вчерашний тортик.
– Тут вам с мамой. Остатки былой рос…
– Пап, здесь три куска – Перебила Катя. – Мама не будет. Мне три много. Помогай!
Она улыбнулась такой похожей и знакомой улыбкой, что он, который раз поразился невероятному сходству в портретах дочери и Валюшки, его жены.
– Ладненько, раз настаиваешь, тем более пальцы испачкал…
Он облизнул ноготь указательного пальца, а потом, плюнув на этикет, ухватил забористый кусок. Екатерина рассмеялась.
– Ешь-ешь! Тебе фигуру блюсти не надо. А мне пока рановато.
– Поэтому тебе два, а мне один
– Угу-м-м… – Блаженно промычала Катя, проталкивая чаем изрядный кус карамельного торта.
– Сладкоежка, ты Катюха!
– Угу-м-м…
И оба засмеялись.
После ужина, она пошла к себе в комнатку. Перед сном стоило освежить в памяти параграф географии. Папа окликнул её и уже на пороге своей комнаты она обернулась.
– Недели две назад, если зрение меня не подводит, тебя как будто другой кавалер провожал. Или нет?
Она сделала недоуменное лицо, изображая мыслительный процесс, а потом облегченно хохотнула.
– Ленька? Кавалер? Папа, у меня нет кавалеров. Маленькая я ещё… Есть одноклассники и друзья. А с Лёней мы за партой вместе сидим. Хороший парень.
Отец долго, казалось, смотрел в её смеющиеся глаза, а потом уголки его рта дрогнули. Ответно растянулись.
– Хорошо. Иди, занимайся. – Он чмокнул её в висящий над виском локон и пошёл к светящемуся телевизору.
Леня Вестриков, и в самом деле, был хорошим парнем. Товарищем. Но в круг её романтических иллюзий не вписывался. Разумеется, она не могла не замечать его влечения к себе. Но… Таких становилось в её коллекции больше, чем надо и, увы… Конечно, она была приветлива со всеми ребятами и с каждым старалась обходиться ровно. Настолько, чтобы не давать повода… Но, опять же, если «друг» из мальчишечьей среды стремился занять её сердце или мысли, то здесь, по её мнению, дипломатия заканчивалась. Врать себе никак нельзя и хорошей для всех не будешь. А выбор, как она знала из прочитанных романов, впрочем, и сама это чувствовала: выбор всегда делает женщина. Всегда. Если женщина не только красива, но и умна, то её воздыхатель, ухажер, кавалер и так далее, завоевав её, никогда не догадается, что ему только дали её завоевать. Это ведь всегда так было. Она усмехнулась своим мыслям. Такие премудрости носит в своей головке девчонка пятнадцати лет. Подумайте только. Ей ещё и шестнадцати нет. Да и не женщина она. Едва ли только девушка. А уже диалектические основы выводит. Лучше, географию учи!