До беспамятства
Шрифт:
Идти было сложно. Все люди были не то живые, не то мертвые. В воздухе витал страх, и еще одно слово, которое не многие могли произнести вслух. Жатва.
На пороге меня встретил отец. Я отдал ему то, что нашел, и направился в свою комнату.
– Все хорошо, Гарри?
Я не могу врать, смотря человеку в глаза. Но отвести взгляд не было сил.
– Хорошо быть не может.
Комнату заполонило неловкое молчание.
– Сколько раз они написали твое имя?
Я пытался сосчитать, но не был точно уверен. Я перестал этим заниматься еще неделю назад.
– Последний раз, когда я проверял, было 58.
Он
– Ничего страшного. Все будет хорошо. Ты только верь. Я всегда с тобой, Гарри. Не важно, что будет, я всегда рядом.
Он похлопал меня по спине. Я не готов был разорвать объятия. Так странно, прощаться еще ничего не зная. Все потому, что в один момент может стать слишком поздно.
– Я люблю тебя.
– И я тебя.
За пару минут я все же отстранился. Со слезами на глазах я пошел готовиться. Мы должны соответствовать их нормам. Все выбирают лучшую одежду, делают все, лишь бы выглядеть наилучшим образом. Никогда не понимал этот маскарад. Зачем? Но на этот вопрос мне никто никогда не даст ответ. Так должно быть. Такие законы.
Собравшись, я вышел к отцу. Он поправил мне прическу.
– У тебя всегда кудряшки были непослушными.
Он улыбнулся. Я только тяжело выдохнул в ответ. У меня закончились слова, закончились мысли. Я хочу лишь поскорее узнать, кто станет трибутом.
Мы вышли из дома, и пошли за всеми. Поток испуганных и грустных лиц направлялся к площе в центре дистрикта.
Родители и другие родственники пошли в одну сторону, возможные трибуты – в другую. В две шеренги мы продвигались вперед для регистрации. Они берут немного крови, пишут твое имя, и что-то еще. Я никогда не понимал ничего. Только знал, что нужно идти, дать руку, потом пройти вместе с парнями и встать слева. Все остальное меня мало интересовало. Как и всех других. Жатва началась. Да прибудет со мной удача. Я так надеюсь!
Прошу, все реальные и нереальные силы, оставьте меня в живых! Отец не может потерять еще и меня. Я мало понимаю в любви, но знаю, что он любит меня всем сердцем, а я его. Мы же семья. Сохраните ее. Я молюсь.
Кое-как я прошел куда нужно. Никто не хотел стоять около меня, я как всегда был в конце, с самого краю.
Такая тишина бывает редко. Все боялись даже дышать. Нескольких маленьких детей передернуло, когда они услышали стук каблуков. Перед нами появилась очень странная женщина. Синие волосы, дурацкий костюм – видно сразу, она из Капитолия.
– Добрый день, трибуты! Поздравляю вас с началом Голодных Игр! Специально для вас мы привезли фильм с самого Капитолия!
Женщина замолчала, а на экране вверху начали показывать фильм. Я вижу его уже раз 12 точно. Каждый год его показывают, заставляя нас смотреть снова и снова, как рушился Панем, на войну, на создание идеи игр. Все слова я выучил наизусть. Они снятся мне в худших кошмарах.
– От теперь и на далее это действие будет называться Голодными Играми!
Она проговорила эти строки вместе с голосом в фильме.
– Прекрасно. Да прибудет с вами удача! Начинаем юбилейные, 70-тые Голодные Игры. По традиции, дамы вперед.
Женщина подошла к прозрачному ящику с карточками. На них – имена трибутов. Она вытащила одну из них, и снова подошла к микрофону.
– Джейд Фервол! Иди сюда, девочка. Смелее.
Из
– Поднимайся, деточка.
Женщина с Капитолия подала ей руку. Мне было жаль девочку. Она выглядела очень вымученной, напуганной и больше была похожа на труп, чем на человека.
– Нет! А-а-а! Нет!
Сзади послышались крики. Кажется, это была миссис Фервол. Мистер Фервол обнял ее, прижав настолько, чтобы она и дышать не могла. Я не думаю, что кто-то сейчас вообще способен на действия, даже такие необходимые. Все взгляды были направлены на нее.
– Поприветствуйте первого трибута из 12 дистрикта!
Та женщина начала хлопать в ладоши. В ответ было только молчание. Мы только сделали жест уважения. Я, как и все, поднес 3 пальца левой руки к губам, поцеловал их, и поднял вверх. Не нужно было больше слов. Что можно сказать человеку, которому подписали смертный приговор?
– Теперь мальчики. Кого же выбрать?
Она так же начала искать карточку. У меня остановилось сердце. Оно ожидало решения. Я забыл, как дышать. Забыл все на свете. Парализованный страхом и паникой, я смотрел на бумажку в ее руках.
– Гарри Стайлс!
Я так и не смог сделать даже вдох. Только что вся моя вселенная перевернулась. Я – труп. Все остальные выдохнули с облегчением. Я постарался пройти к Джейд. Если бы меня не держали за руки, я так бы и упал там. Мертвый от страха. Я даже не могу осознать все до конца. Внутри ураган эмоций. И этот ураган так поглотил меня, что я не вижу ничего. Даже самого себя. У меня нет будущего. Теперь я стоял на сцене, не в силах ступить и шагу. Не в силах посмотреть туда, между людей. Я не мог сейчас посмотреть на отца. Увидеть боль в его глазах – худшее для меня.
– Поприветствуйте второго трибута!
Она весело проговорила в микрофон. Я ожидал волну аплодисментов, радости. Они ведь так этого хотели! Я и дня не прожил, чтобы не услышать упреки от других. Но сейчас они молчали. Они не проявили ко мне уважение, как к Джейд. Но для меня это значило намного больше. Единственное, что отличает человека от животного – совесть. И сейчас у всех здесь она проснулась. Я считаю что это судьба так решила. Но шансы должны быть равны. А у меня их не было совсем. Больше всего ранило то, что как бы я не молился, как бы не надеялся, ничего не получилось. Судьба, видимо, ненавидит меня настолько же сильно, как и общество. Я просил дать мне жизнь - я попал на игры. Я просил счастья. Но какое счастье может быть у трупа? Я просил быть с тем, кто меня любит. Но теперь я не увижу этого человека больше никогда. Все говорят, что главное – позитивный настрой. Чем мне поможет позитив, если я не умею держать оружие?
Джейд была напугана не меньше. Я видел это в ее глазах. Мы пожали друг другу руки. Все остальное время я был как в трансе. Меня отвели в помещение, незнакомое мне. Я все время думал, но даже не знал, о чем. Миллиарды мыслей крутились у меня в голове. И все были приблизительно одинаковые – что делать? Как нужно прощаться навсегда? Что сказать папе? Дверь в комнату открылась.
– 3 минуты.
Я увидел отца, и сразу бросился ему в объятия. Единственный родной человек. Единственный, кто меня любит.