До любви две мили и один шаг
Шрифт:
— Леди Блайт, брак — это вещь деликатная. Я не знаю, что Оливия озвучит мистеру Найту, потому что он еще не спрашивал ее согласия, засим все разговоры о замужестве, прошу отложить до этого момента.
Я не смутилась и не изменилась в лице. Пусть мне был озвучен отказ Вебера разглашать эту страшную тайну, я намеривалась, во что бы то ни стало, расстроить эту несостоявшуюся пока помолвку.
— Патрик, — начала доброжелательно, но твердо, — вы должны отказать мистеру Найту. Мне известна дама, которой он уже предложил свою
— Леди Блайт, это серьезное обвинение, — он удивленно захлопал глазами и тотчас смягчился, — эта дама живет здесь, в Шропшире?
— Да, — нагнетала я, — и представьте ее состояние, когда она узнала новость о помолвке ее жениха?
— Но помолвка еще не состоялась…
— Но состоится, если вы не скажете «нет», — я наклонилась вперед, доверительно положив руку в перчатке на руку моего собеседника, — вы не имеете права разрушить жизнь другого человека, Патрик. Пусть мистер Найт жениться на той даме.
— Вот мерзавец… — Вебер закусил губу, нахмурившись, — как он посмел? — он покачал головой, затем посмотрел на меня, — вы должны сказать имя этой женщины, чтобы мы смогли призвать Найта к ответу.
— Что вы, — я усмехнулась, — эта дама боится быть скомпрометированной. Это не нужно придавать огласке.
Пожалуй, он со мной согласился.
— Спасибо, леди Блайт, вы уберегли мою сестру от негодяя, — он взял мою руку в ладони и, не отводя глаз, приник к ней губами.
В этот момент раздался шорох листьев, и мы с Вебером, как по команде, вскинули головы. Представьте наши глупые, напуганные лица, когда мы увидели виновника этого переполоха.
— Прошу прощения, — холодные, презрительные слова.
Разворот и удаляющиеся шаги. Мое сердце ухнуло и разбилось, как кусочек льда. Я долго не могла ни вздохнуть, ни выдохнуть, распахнув губы, как выброшенная на берег рыба.
— Что он мог подумать? — вырвалось у меня.
Патрик выпустил мою руку и виновато сказал:
— Я совершенно забыл о нем. Это моя вина, леди Блайт. Я обязательно объяснюсь с мистером Остином.
Он не простит… он возненавидит меня! Я закусила свою перчатку, едва не плача от обиды. Как такое могло случиться? Буквально час назад он был у меня в гостиной и просил… нет, требовал со своим «я хочу», чтобы мое внимание принадлежало исключительно ему. Что он мог подумать, увидев нас с Вебером, милующихся вдалеке от прислуги под тенью кустов и прохладой пруда?
Я поднялась, пошатываясь от навалившегося вдруг отчаяния. Я уже не могу без него. До меня дошло это так явственно, что я чуть слышно застонала. Его руки, его губы — я не смогу это забыть.
— Леди Блайт? — вопросительно окликнул Патрик, и я вдруг вспомнила, что не одна. Надо срочно брать себя в руки.
— Я сама объяснюсь с мистером Остином, — сказала, откашлявшись. — Он мог неверно все понять, — я долго обкусывала губы, вновь погрузившись в задумчивость, прежде,
— А зачем мистер Остин был здесь? — задала главный вопрос, пытаясь совладать с лицом и голосом. — Разве у вас есть общие дела?
Меня осенила ревнивая мысль, что причиной визитов Джеймса могла быть Лив.
— Обширная часть владений его брата теперь перешла к нему, — пояснил Патрик, ведя меня в столовую. — Мой отец арендует у него земли под пастбища.
Я согласилась на чашку чая, ибо во рту все пересохло.
— Как поживает миссис Эванс? — спросил Патрик.
В этот момент он пытался не смотреть на меня, но я заметила нервное движение его пальцев обхвативших блюдце. Разговор о Шерри — хорошая возможность отвлечься и прийти в себя.
— Мисс Эванс чувствует себя чудесно, — солгала, размешивая сливки, — в заботах о предстоящем бале. Кстати, мистер Вебер вы должны будете пригласить Шарлотту на танец или занять ее на весь вечер. Вам дозволено на правах старого друга.
Удовлетворенная улыбка озарила его лицо, медленно перетекая в отстраненно-мечтательную. Я не удержалась от колкого смешка:
— Разве вам неизвестно, что Шерри относиться к вам очень тепло?
— Да, — поспешил ответить Патрик, — я тоже люблю ее… как сестру. Мы с ней выросли вместе.
Мне показалось, что Вебер боится собственных эмоций. Или действительно питает к ней братские чувства? Впрочем, это и хорошо. Шерри ведь предстоит стать супругой Найта, если он, конечно, не сбежит в какое-нибудь глухое графство.
ГЛАВА 13
Жизнь немногому может научить того, кто не научился переносить страдание.
Мое послание я начну, пожалуй, со слов: «Он уехал и мой мир рухнул». Затем зачеркаю и напишу, как написала бы ему: «Мистер Остин…» Снова черкаю и уже плачу, почти рыча от отчаяния: «Джеймс…» Падаю на стол, конвульсивно сминая записку, разрывая конверт на мелкие кусочки и рыдаю, громко, иступлено. Зачем я позволила ему войти в свою жизнь? Как так вышло, что я влюбилась?
«Джемс. То, что вы увидели у Веберов…»
О, чертова истеричка! Да возьми ж себя, наконец, в руки!
«…ничего не значит. Между мною и Патриком нет ровным счетом ничего…»
Слово «ничего» я выделяю жирным. Затем придирчиво оглядываю бумагу, со следами от моих слез и злюсь, что мои объяснения так банальны, что саму тошнит.
Я люблю его. Люблю. Люблю.
А себя ненавижу. За то, что позволила себе быть такой дурой. За то, что плачу. За то, что второй день пью крепкий коньяк и покуриваю сигары. Мое тело страдает без его рук. Он просто уехал. А я, как самая последняя идиотка, принялась навещать всех и вся в поисках ответа на интересующий вопрос: надолго ли?