До любви две мили и один шаг
Шрифт:
— Вы говорите такие гнусные вещь, — опять раздались всхлипы.
Гнусности начинаются там, куда неразумные барышни идут избавляться от последствий светских романов.
— Шерри, в таких вещах женщина должна держать ухо востро. Да, я тоже имела связи с мужчинами. Но, милая Шерри, я бездетна.
— Какая я бестолковаааааяяяя, — она закрыла лицо руками и снова расплакалась.
Я поднялась, принявшись ходить туда-сюда по комнате, поглядывая на то, как Китти вычищает золу из камина,
— Шерри, а ты хоть капельку любишь этого Найта? — резко развернулась, придя к решению всех наших проблем.
Она подняла заплаканное лицо, удивленно хлопая глазами.
— Найта, леди Блайт? — видимо, она ни разу не задавалась этим вопросом, — я его почти не знаю…
— Он весьма недурен собой, — рассуждала я, — беден, как церковная мышь. Но его можно взять в оборот.
— Что вы имеете в виду? — распухшие губы Шарлотты приоткрылись.
— Если, предположим, Найт сделает тебе предложение?
— Я не знаю, — она испуганно сглотнула. Видимо, сама перспектива стать женой этого человека вводила ее в уныние.
— Так думай быстрей, пока еще не поздно, — сказала я, останавливаясь у окна и внимательно наблюдая за тем, как на небе сгущаются тучи.
Моя Китти подала голос:
— Быть дождю сегодня, леди Блайт… — она обратила на себя мое снисходительное внимание — Накрыть в гостиной?
— Да, Китти, и подготовьте гостевую комнату рядом с моей. Миссис Эванс останется сегодня на ночь.
На возражения моей подруги, я ответила, что не выпущу ее под дождь, дабы предотвратить очередную случайную встречу с мистером Найтом. Кстати, чего это ему вздумалось устраивать конные прогулки в окрестностях Шил-парка? Что он здесь вынюхивает?
— Вы так добры ко мне, Анна, — шепнула она, когда я усадила ее за стол, требуя, чтобы она принялась за еду.
После ужина Шарлотта окончательно пришла в себя и обрела прежний здоровый румянец, поэтому я позволила несколько партий в карты, где мы трое — я, Китти и Шерри — давали друг другу нелепейшие задания.
— Леди Блайт, вы позволите? — наконец, спросила моя компаньонка, указывая на дверь, — уже поздно, а завтра у меня еще много дел…
— Да, конечно, — дождавшись, когда она выйдет за дверь, я взглянула на Шерри.
— Кэтрин очень милая девушка, — сказала она.
— Н-да, ей приходиться терпеть бремя господской любви, — проговорила, собирая карты, но увидев, что Шарлотта не поняла меня, пояснила, — ее ненавидят чуть ли не все слуги из-за того, что я отчего-то проявляю к ней симпатию.
Шерри подняла глаза, и в них заплясали встревоженные хитринки.
— Говорят, что вы привязались к мисс Лив? — ее вопрос был вызван не ревностью, а желанием узнать,
— Насколько сильно, ты узнаешь на балу, — засмеялась, представив, как будет хохотать весь свет, взирая на мое творение.
— Но ведь ваша шалость не отразиться на Патти? — взгляд тотчас порхнул долу, а на щеках выступили красные пятна.
— Глупость его сестрицы на нем никак не отразиться, — успокоила ее, делая вид, что не замечаю смущения. — А вот меня могут обвинить в безвкусии.
Обсуждая предстоящий бал, мы поднялись в спальни, и Шерри напросилась ко мне.
Сидя в одной сорочке и с распущенными волосами на моей постели, Шарлотта Эванс была похожа на русалку, выброшенную на берег морской волной. Найту, черт побери, крупно повезло.
— Я хорошо знала жену мистера Коулла, — вдруг сказала она, теребя одеяло, — она была моей лучшей подругой.
Я бросила заинтересованный взгляд через зеркало, и отправила очередную партию шпилек в фарфоровую тарелочку.
— Ее звали Эмилия. Она работала гувернанткой в семье мистера Остина.
Я шумно вздохнула, приказывая капризному сердцу сбавить ритм.
— Они оба любили ее до беспамятства. Но она выбрала Коулла.
— Почему? — я попыталась придать голосу непринужденность. Откровенно слабая попытка.
— Мистер Остин тогда был очень молод, и отец отказал ему в наследстве, завещав все старшему сыну.
— Значит, ваша Эми была падка на деньги?
— О, нет, просто… просто мистер Остин был другим, — произнесла она, а я застыла.
— Каким другим?
— Не таким холодным и высокомерным, как сейчас.
Я взяла щетку и тряхнула головой, отгоняя мысли об Остине. Если Шерри скажет еще хоть что-то, я выгоню ее прочь. Слишком холоден? Холоден? Да, он горяч, как само пламя! Его огонь до сих пор жжет меня изнутри, заставляя ощущать волны горячих мурашек. Более страстного любовника у меня еще никогда не было. Он совершенно другой, нежели о нем говорят, и если какая-то дура предпочла этому невероятному мужчине джентльмена, пахнущего ванилью (да простит меня Коулл), то это останется лишь в истории Шропшира, но не в моей…
Вторая запись в дневнике благородной леди звучала бы: «Я не знаю, чего хочет мое сердце». Я сама не разобралась: люблю или ненавижу Джеймса Остина, и поэтому каждая ночь в одиноком Шил-парке давалась мне с трудом. Пора бы выкинуть его из головы, раз прошло целых две недели.
На утро мы с Шарлоттой расположились на открытой террасе, завтракая кофе и свежими булочками с джемом, как неожиданно меня потревожила Китти.
— Леди Блайт, — прошептала она, склонившись к самому уху, и глазами указывая на дверь, — там мистер Остин… Просит принять его…