До любви две мили и один шаг
Шрифт:
У Китти дьявольское терпение. Я поняла это, когда отказалась от очередной порции еды и заперлась в комнате, наказав ей меня не трогать под страхом смерти. Но ведь она все равно явилась вечером, чтобы меня проведать, и я захлебывалась у нее на груди слезами, уверяя в полупьяном бреду, как я его люблю.
Что вообще происходит? Это и есть любовь? То есть, то неземное чувство, которое воспевают в балладах, и из-за которого травятся, вешаются, колют себя ножами?
Шесть дней и семь жарких ночей. Как
Обнимая подушки, я представляла его. Прижимаясь губами к теплым покрывалам, я грезила о его губах.
— Леди Блайт, — Китти отвлекла меня и я, дернувшись, укололась о булавку.
Модистка, которую звали Линси, недовольно шикнула:
— Потерпите, леди. Я сейчас закончу, — ворчала она, подгибая подол и пристально оглядывая низ моего белоснежного платья, — хотите немного короче?
— Нет, — зарделась я, — достаточно.
Для него я готова выглядеть, как девственница. Для него я готова быть кем угодно.
— Вы прекрасны, леди Блайт, — даже Китти растрогалась, увидев меня в этом чистейшем белом платье, хотя я еще стояла в сорочке и корсете, а из платья была готова одна юбка.
— Ну вот и все, — заявила Линси.
Как выяснилось, модистка из Веллингтона работала еще и в доме у мадам Кюнтен, и я довольно часто делала попытки выведать, во что одеваются добропорядочные дамы.
— О, все выбирают обычно пастель.
— Китти, растормоши эту соню, — я имела в виду Эванс, которая задремала прямиком в кресле, покуда я занималась примеркой, — теперь ее очередь.
Шерри дрогнула от прикосновения, разлепила глаза и, увидев меня, расплылась в улыбке.
— Неужели я уснула? — добродушно смутилась, поднимаясь, и оглядывая мое еще весьма неготовое платье, — оно будет восхитительным, Анна.
— Прекращай болтать и вперед на помост, — я указала ей на маленький табурет, с которого только что слезла, — тебя ждет сюрприз.
— Это… это… алый? — сперва удивилась Линси, вынимая из коробки кусок ткани, — но ведь мы начинали с розового? — она рассеянно переводила взгляд с одной дамы на другую.
— Я все поменяла, — пояснила, подмигивая недовольной Шерри, — мы не должны сливаться с другими, мы должны блистать.
— Я… в красном? — сокрушилась Шарлотта, хватаясь за голову.
— Леди… — тараторила на заднем фоне модистка, — алый сделает ее кожу красной, как у варенного рака…
— Как? Как я надену это платье? — Шерри ходила по комнате. — Когда уже кончаться ваши эксперименты.
— Милая, никогда, — честно ответила я, по-хулигански приподняв бровь, — ты же хочешь, чтобы тебя запомнили и о тебе говорили.
Миссис Эванс была в отчаянии, но я все-таки заставила ее встать на табурет, а Линси снимать мерки. Они обе надулись, и я поняла, что пришло время полуденного чая с пирожными.
Сидя за
— Мадам Кюнтен тоже предпочла пастель?
— Нет, — усыпленная сладостями бдительность модистки тихо посапывала, — мадам будет в зеленом.
— А ее дочь? — заинтересовано спросила Шерри.
— В розовом.
Вот тут я попала в точку, лишив Шарлотту розового платья. Мы с ней все-таки не юные девицы на выданье, мы солидные женщины и можем позволить себе быть яркими и запоминающимися.
Я уже представляла, что мы явимся на бал, как две нимфы, кружа голову мужчинам и вызывая зависть у женщин, как вдруг в сознание вернулись мысли об Остине. Я терзалась вопросами, почему он не сказал, что уезжает, что он подумал, увидев меня с Патриком, как я буду жить без него?
— Сегодня вернулся мистер Остин, — тихо шепнула мне Шерри, когда Линси принялась собирать свои принадлежности в корзину. Его имя имело на меня какое-то магическое воздействие. Я уже не слышала и не видела, что происходит в комнате. Мое сердце и разум были вне стен Шил-парка.
— Что ты сказала? — удалось выдавить.
— Он вернулся, — сказала она тихо, будто бы зная, как страдает мое сердце, — и будет на балу.
Славная женщина, ты принесла самую добрую весть за последние несколько дней!
— Уверена? — я уже не сдерживала радости в голосе.
— Да.
Я поторопила Линси, получив ее заверение, что платье будет готово уже через неделю, к самому балу. Выпроводив ее за дверь и забыв о собственной конспирации, я вцепилась в миссис Эванс.
— Он приехал?
— Да. Да. Да! — она даже смутилась от такого моего натиска.
Приехал. Мое нутро разрывалось на части. Я затаила дыхание, представляя его чертовски красивые насмешливые глаза и жадные напористые губы. Но вдруг по спине пробежала холодная дрожь, и я плюхнулась на сиденье, жестом подзывая Китти и делая нетерпеливый взмах, чтобы мне принесли воды. Н-да, вот он здесь, но я ни на шаг не стала ближе. Кто я для него? Мимолетная связь, которой он придался вопреки здравому смыслу? Я ведь замужняя женщина, а он — мужчина, к которому обращены пристальные взгляды шропшировских невест. Мы безумно далеки друг от друга…
— Он не захочет меня видеть, — я припала к бокалу, понимая, что истеречка внутри меня пытается хныкать.
Шерри не знала, что сказать. Я хмыкнула. Она была так трогательна в своей заботе.
— Все в порядке, — я смогла улыбнуться, поправив прическу, — я не строила иллюзий.
— И вы не вините его?
— Нисколько, — я поднялась, резко прошагала к застекленному буфету и извлекла письмо моей матери. — Читай! — протянула Шарлотте, внимательно глядя, как старательно она разглаживает измятый мною листок.