До мурашек...
Шрифт:
«И пусть, Юра все равно здесь останется и житья ему не даст…»
— Отлично, — Артем Николаевич выдернул у него из рук заявление, как только Леонид его подписал. — Проваливай. Хотя, стой.
Уже бывший начальник отдела замер на месте, с пиджаком в одной руке и портфелем во второй.
— Выверни карманы и покажи, что ты там уносишь.
— Вы что, будете меня обыскивать? — впервые выказал свое недовольство Леонид.
— Незачем, ты сам все отдашь, — в чересчур спокойном голосе Артема Николаевича все так же скрывалась
«С нами». Это уже пугало. Леонид всегда воспринимал семью, как защиту и опору, пусть и приходилось выполнять какие-то неприятные поручения «старших» — но он и сам раздавал приказы своим подчиненным. А теперь все эти люди могли стать не просто чужаками, а врагами, которые из-под земли достанут… Да ну, к черту! Лучше начать все сначала, чем вляпаться в это!
Он вывернул карманы, выложил на стол рабочую флешку. Вытряхнул из портфеля папку с документами.
Артем Николаевич даже смотреть не стал, только отмахнулся, словно разрешая — иди. И, переступив через свою гордость, Леонид покинул кабинет.
Он позволил себе выругаться сквозь зубы только в лифте: в адрес нового директора, его девчонки и всей семьи в целом. А затем внезапно пришло чувство свободы. Леонид только сейчас понял, что созданная Денисом Романовичем система паутиной окутывала его, не позволяла дышать. Куда бы он не сунулся — везде родня, за каждым шагом следят, оценивают. Он бы лучше работал с совершенно незнакомыми людьми!
Лифт замер, не дойдя до холла пару этажей. Створки медленно разъехались в стороны, и в кабину шагнул Вилентьев.
— Решил нас покинуть? — с издевкой поинтересовался он, подступая вплотную.
Леонид тут же ощутил пекущее предчувствие беды.
— Директор меня уволил и приказал убираться немедленно, — пытаясь виновато улыбнуться, ответил он.
— Вот так просто? — прошипел Вилентьев.
— Да-а… — Леонид согнулся на выдохе, получив удар под дых — короткий и сильный. Замер, ловя ртом воздух, ничего не различая из-за пульсировавших перед глазами темных пятен. Как в детстве, когда брат лупил его со всей дури, безо всякой причины и злости — просто отрабатывая умение драться.
— Тих-тих, — Вилентьев похлопал судорожно склонившегося к нему Леонида по плечу, — это тебе напоминание, что что врать мне опасно. Так бы он тебя и отпустил. Сдал меня, гаденыш?
Не в состоянии ответить, Леонид только слабо отрицательно мотнул головой — и похолодел, ожидая еще одного удара. Но его не последовало — только слабый толчок назад.
— Я всегда знал, что ты трус, — хмыкнул Вилентьев, окинув презрительным взглядом тяжело привалившегося к стене брата. — Уезжай из города, чтоб больше глаза мои тебя не видели. И приведи себя в порядок, тюфяк!
Леонид, едва раздышавшись, кое-как распрямился и поправил съехавший галстук. Во рту осталась неприятная горечь, то ли от такого унижения,
«Что ж ты, такой крутой, боишься напрямую против директора пойти?!» — язвительно подумал Леонид. Он еще не сошел с ума, чтобы задавать такие вопросы вслух.
А затем приложил все усилия, чтобы сделать невозмутимое лицо и как можно быстрее пересечь холл, навсегда оставляя за спиной это гиблое место.
— Теперь это твой кабинет, — уже совсем иначе, тепло и ласково сказал Артем Николаевич, чуть приобнимая Алену за плечи. — С повышением.
Та лишь коротко кивнула, высвободилась и подошла к столу. На темном дереве все еще лежали разбросанные бумаги, которые Леонид вытряхнул из портфеля. Алена собрала их в стопку и начала просматривать.
— Похоже, он запихивал в портфель все, что на глаза попадется, — наконец произнесла она чуть насмешливо. — А это что за папка?
Пальцы девушки дрогнули, а по спине пробежал озноб. Она держала в руках свое личное дело, заведенное много лет назад.
43. Наблюдатели
Заглядывая через плечо Алены, Артем Николаевич вместе с ней читал подробную биографию девушки, дополненную снимками фотографий из школьных альбомов, кадрами с церемонии вручения диплома в институте, будто случайно пойманными мгновениями из взрослой жизни. Вот она в форме официантки принимает заказ; вот, подозрительно оглядываясь, заходит в свой подъезд; в купальнике боязливо пробует воду на центральном городском пляже. А вот — идет с ним под руку на одном из свиданий. Все запечатлела беспристрастная камера.
— Получается, они следили за мной… — растерянно пробормотала Алена. — Разведывали, разнюхивали… Как мерзко.
Мужчина, опомнившись, отвел глаза от текста.
— Похоже, тут на каждого собирали такое досье, — произнес он, желая хоть немного ее успокоить. — Не только на работников компании, но и на всех членов семьи.
— О чем ты? — удивленно обернулась Алена.
— Я видел целый архив…
Он замолк, захваченный своими мыслями. Если существовало личное дело директора, то была и папка с надписью «Вилентьев». И находилась она, скорее всего, у него на руках. Но суть даже не в этом…
— Оставайся здесь, — поспешно произнес Артем Николаевич, чмокнув Алену в висок, — работай. Я кое-что проверю.
И, не дожидаясь ее справедливых вопросов, быстрым шагом вернулся к себе.
Офелия уже справилась с выданным ей заданием: в толстой папке, предоставленной Майей, красовались разноцветные закладки — но Артему Николаевичу сейчас было не до этого.
— У меня к вам важный вопрос! — сходу начал он, едва прикрыв за собой дверь приемной. — Где хранятся личные дела работников? В отделе кадров или в архиве?