До нас

Энн Джуэл Э.

— Тогда каковы твои намерения?

Сев прямо, подтягиваю ноги к себе, прижимая их к груди, как щит.

— Хочешь знать, что на самом деле придает мужчине сексуальность?

Его щеки чуть розовеют, источая уязвимость. Мне нравится его уязвимая сторона. В нее я влюбилась в первую очередь.

Я смотрю на изголовье кровати, потому что знаю, что каждое чувство, которое испытываю к Заку, отражается в моих глазах, и мне не скрыть этого ни от него, ни от кого-либо еще.

— Доброта.

Рискнув поднять взгляд не более чем на секунду, я наблюдаю за его реакцией —

он явно не то ожидал от меня услышать. Вновь опустив подбородок, медленно выдыхаю.

— Не доброта ко мне, хотя в то время ты бесконечное число раз был ко мне добр. А то, как ты относился к Сьюзи. Все, что делал для нее. То, как заботился о ней. То, как смотрел на нее. С любовью. Добротой. Это как смотреть фильм с героем, в которого не сразу влюбляешься, но он покоряет твое сердце своей… ну, личностью. Всеми своими внутренними качествами. Не своей внешностью, социальным положением или банковским счетом. А только… собой. Тем, что он хороший человек. Ты хороший человек, Зак. И я нахожу это невероятно сексуальным. Поэтому иногда мне трудно смотреть на тебя, зная, что ты мой муж, но… не в привычном смысле этого слова, когда я так много мечтала о тебе.

Он долго не отвечает, делая ситуацию еще более неловкой, и тогда я снова смотрю на него. Выражение его лица — непроницаемо.

— Ты считаешь привлекательным… меня… — он запинается, глаза слегка сужаются, будто он не может подобрать нужных слов, — …мой образ. Ты надеешься однажды найти мужчину, который будет любить тебя так же, как я любил Сюзанну. Не меня. Просто кого-то вроде меня.

Готово ли мое сердце перестать лгать или я все еще в режиме самосохранения? Это он. Я не заблуждаюсь. Я люблю Зака. Я восхищалась им. Конечно, я завидовала Сьюзи, потому что хотела, чтобы в моей жизни был такой Зак. Но я не влюбилась в него, в Зака Сьюзи, пока она не умерла. Я чувствовала его любовь ко мне, пусть и не в романтическом смысле. И до сих пор ее чувствую.

Я ничего не говорю, потому что ненавижу ложь, но очень боюсь правды. Вместо этого медленно киваю, словно соглашаясь с ним. Я не согласна с ним, но понимаю, что он имеет в виду. И, возможно, он говорит это серьезно, или лжет, чтобы защитить что-то, чем не готов поделиться или признать.

Дверь позади Зака открывается.

— Привет. — В комнату входит Лия.

— Привет. — Я улыбаюсь, будто ни в чем не бывало. — Вы познакомились?

Лия улыбается Заку и кивает.

— Да. Это я его впустила.

Конечно. Я не подумала об этом, когда проснулась с ним в одной комнате.

— Хочешь перекусить? — спрашивает она.

— Если ты не против, я задержусь на несколько дней и заберу ее к себе в отель? — спрашивает Зак Лию.

— Со мной все в порядке. Лекарства снова при мне. Все хорошо.

Взгляд Лии мечется между мной и Заком.

— Эм… тебе определенно нужно несколько дней на поправку.

— Я в порядке.

Ее глаза расширяются, и она поджимает губы.

—

Это не подлежит обсуждению, — отрезает Зак.

— Ты мне не родитель, Зак.

— Я твой муж.

Рот Лии приоткрывается, и она таращится на меня.

Да-да… я его слышала.

Отвечаю ей хмурым взглядом, потом перевожу его на Зака. Он не знает, что я ей открылась. Но он все равно сказал это.

— Думаешь, сможешь разыгрывать эту карту всякий раз, когда захочешь заставить меня сделать что-то против моей воли?

— Да. — Если бы уголки его губ не изогнулись в крошечной ухмылке, было бы намного легче высказать все, что я думаю на этот счет.

— Я возьму один выходной, но останусь здесь.

— Три дня, и ты остаешься со мной. — Зак скрещивает руки на груди.

— Или… — вмешивается Лия, — …вы можете решить по ходу дела. День за днем. Если потребуется лишь один выходной, то никаких проблем. Если понадобятся три, это тоже нормально. И, учитывая травму головы, неплохо, если бы ты пожила в отеле, где тебе не придется покидать комнату, чтобы воспользоваться ванной. Где есть обслуживание номеров, если тебе не захочется выходить, чтобы поесть. Где в номере есть телевизор, и тебе не нужно будет делить его с другими постояльцами в общей гостиной.

Я сильно хмурюсь, глядя на Лию.

— Итак, решено. Ты поедешь со мной на один, но, скорее всего, три дня, — Зак усмехается.

— У тебя нет работы?

— Есть, — возражает он. — Но еще у меня есть отпуск.

— Что ж, это будет дерьмовый отпуск, — замечаю я.

— Куала-Лумпур прекрасен. — Торжествующая ухмылка не сходит с его лица.

— Тогда поброди вокруг и посмотри на все прекрасное. Я останусь здесь поправляться.

— Я упакую для тебя вещи, — говорит Лия.

— Предательница, — бормочу я.

Меньше чем через пять минут мой чемодан стоит у двери, а Лия надевает мне на ноги туфли.

Обняв меня на прощание, она шепчет на ухо:

— Не отталкивай его. Мечты на то и даны, чтобы им следовать.

Возможно. А это означает, что сердца тоже на то и даны, чтобы их разбивали.

По дороге в отель Зак тянется через заднее сиденье и берет мою руку, дружески сжимая. Я игнорирую его, стараясь смотреть в окно, чтобы он не забыл, как мной манипулирует.

— Ты объявила мне бойкот? — спрашивает он, когда мы заходим в лифт. — У нас первая официальная ссора?

Я смотрю на зеркальные двери. Зак остановился в шикарном отеле, и обычно я бы не упустила случая прокомментировать это, но я молчу, потому что… да, я объявила ему бойкот.

— Что, если я скажу, что тоже нахожу тебя привлекательной?

Двери открываются.

Я резко поворачиваю голову в его сторону. Зак с ухмылкой выходит из лифта.

— Ты серьезно смеешься надо мной? Ты пролетел через полмира, чтобы проверить, в порядке ли я, или чтобы посмеяться надо мной?

— Я не смеюсь над тобой. — Он катит мой чемодан по длинному коридору и останавливается у предпоследней двери справа. Открыв, придерживает ее для меня и кивает. — Ты привлекательная. Это ведь комплимент? Или уже перестало им быть?