До наступления первого Дня
Шрифт:
Пять минут не прошло, как он вернулся с ним и с Катей.
Семен посмотрел на больную, кивнув, сказал:
— Лихорадка этой женщины я излечу, не беспокойся. Пойду только за травами. А твоя женщина пусть умоет ее и переоденет.
Он ушел к себе, а Сергей на этот период поручил больную рукам Кати.
— Я пока поживу у тебя, — попросил Сергей, когда они направились на площадь, на начатую церемонию поздравления с победой.
Там была Мила тоже. Виктор сразу же отправил ее в помощь к Кате. Только потом они подошли
Те были крайне недовольны столь пренебрежительным отношением к себе, но вслух не решались высказать недовольство.
Толпа продолжала гудеть. Женщины обнимали, важных донельзя, довольных воинов. Шутка ли? Это уже вторая бойня, когда ни один воин племени не только не погиб, но даже не поцарапался. Хотя, в первый раз Сергей еще не был наделен столь высоким званием племени, но зато, в одиночку дал прикурить целой армии врагов.
Старцы вновь завели свою занудную песнь, по-видимому, означающую «благодарим за службу». Они вновь гуськом обошли Сергея и Виктора, прикасаясь к плечам. Под конец заявили о начале великого пира в честь сокрушительной победы над врагом и освобождения рурок от рабства.
С радостными возгласами женщины бросились исполнять поручение старейшин.
Прямо на площади стали поспешно появляться шкуры, большие циновки. Всюду закипали котлы, включая в первую очередь, на обоих очагах Белого Дома.
Друзьям было в тягость находиться здесь, когда там лежит их родная землячка, но сейчас уйти, было бы большим плевком. И не только по отношению к старцам, этого они пережили бы, но и по отношению к воинам, которые теперь с обожанием глядели на них поверх угощений.
Пир длился долго. Почти до полной темноты. Только теперь позволительно было встать, чтобы уйти, сославшись на то, что им еще нужно помолиться Адольфу Гитлеру.
Они тихо встали и пошли к дому Сергея.
Семена уже не было. Только обе женщины сидели у изголовья больной и, коверкая русские слова, разговаривали с ней.
Когда они увидели мужчин, разом замолкли.
Виктор и Сергей подошли к землячке.
— Добрый вечер, дорогая, — сказал Виктор, опускаясь на корточки возле нее.
— Вечер добрый, — тихим, охрипшим голоском ответила больная.
Рядом на корточки опустился Сергей. Сияя глазами, положил лапу на ее исхудавшие пальчики.
— А как вас зовут? — спросил он.
— Валя… Валентина Петровна, — представилась она.
— А меня Сергеем зовут. Я из Коломны. Мой друг, Виктор из Рязани. А вы откуда тут очутились?
— Москвичка я, — вяло улыбнулась Валентина Петровна. — Учительница средней школы. И сама не понимаю, как тут очутилась…
Друзья переглянулись. Понятно было, что сейчас не стоит ее тревожить неприятными воспоминаниями.
— Вы, Валентина Петровна, отдыхайте пока, — ласково проговорил Виктор. — Еще успеем наговориться. А мы уйдем до завтра.
— Да, да, — подхватил Сергей. —
— Да, — слабо улыбнулась она. — Познакомились и поговорили уже немного.
— Ну и славненько. А мы пока пойдем.
Они вышли и первым делом пошли к Семену за отчетом. Тот еще возился у себя со ступой в окружении своих неизменных учеников.
Семен сразу уверил их, что все хорошо. Что скоро уже гостья выздоровеет. Только сильно истощена недоеданием. Посоветовал, осторожно прибавлять ей порции пищи с каждым днем.
Окончательно успокоившись, они пошли к Виктору домой.
Пока им придется жить тут вместе. Поэтому, они еще по дороге договорились жить по старой договоренности: по четным дням — Виктор, а по нечетным — Сергей.
Это обсуждение графика и напряженность всего дня вызвали неудержимый хохот. Приобняв друг друга за плечи, друзья направились в будущий храм Адольфа Гитлера.
Глава 12
За последовавшую неделю Валентина Петровна полностью оправилась. Даже принялась обучать русскому языку их подруг.
Семен уже был без надобности. Он свое дело сделал прекрасно. За два-три дня полностью вылечил не только сильную простуду, но сумел извести все язвочки, покрывавшие в рабстве бедную женщину.
А, оказывается, дело было так:
В ту загадочную ночь в Москве, ей, почему-то, тоже не спалось. И решила она покоротать время, проверяя домашние сочинения своих учеников, когда обратила внимание на то, что на небе творится нечто несусветное.
Во двор уже собрались почти все ее соседи. Ей пришла идея тоже спуститься к ним.
Накинув пальтишко поверх халата, она поспешила вниз, вместе с толпой соседей разглядывать чудные тучи, когда над ними неожиданно образовался светящийся круг.
Все соседи, как ошпаренные, кинулись в подъезды. Только она, не чувствуя ног, осталась одна. Так и стояла с задранной головой, пока не поняла, что не в своем дворе стоит, а в глубокой лесной чащобе.
От жуткого страха она прижалась к колючему стволу ближайшего дерева. Так и стояла, зажмурив глаза, пока не почувствовала, что ее грубо схватили вонючие мужчины, одетые хуже бомжей.
Потом куда-то потащили.
Отчаянно сопротивлялась, кричала на них, потом умоляла. А они ей на шею накинули удавку и чуть не придушили, пока дотащили.
Ее затащили в ту самую лачугу. Лопотали на непонятном языке, постоянно избивали, что-то требуя от нее. Наконец, до нее дошло, что требуют от нее работать, как остальные женщины повязанные за шею. Как только она попробовала повторять их труд, перестали бить. Но постоянно указывали ей на самые грязные тяжелые работы.
Она выдержала, сколько смогла. Но возраст, а главное, помои, которыми они ее кормили все эти дни, быстро ее доконали.