До наступления первого Дня
Шрифт:
Ну, Сергею простительно. Как-никак он член правительства. И должен быть в парадной форме. А ему-то зачем? Нет. Надо попросить Милу поскорее застирать его шмотки.
Но ждать результата он не стал, а сразу пошел к другу.
Когда он вошел, Сергей аж подскочил.
— Эх, как же тебе подходит обновка, — воскликнул он.
По его лицу Виктор так и не понял, издевка это или на самом деле так считает. Но решил, что, все-таки издевка. Уж слишком озорно сверкают его глазки.
— Это я временно, — буркнул
— И где ж ты замызгался, мил человек?
— В лесу. Хотел пострелять из лука.
— И как охота? — поинтересовался Сергей.
— Шесть душ.
— А зачем тебе это надо? Охотники с запасом бьют каждый раз. Небось, замучился тащить сразу столько.
— Я сказал семь душ, а не туш, — пояснил Виктор.
Сергей с недоумением уставился на друга.
— Ты что, по людям там стрелял?
— Можно и так сказать, — уныло промямлил Виктор. — Не знаю даже как вышло. Как лютый зверь стал. Двоих пристрелил, а четверых руками раздавил…
— Стой, стой, — Сергей подсел к нему поближе. — Давай по порядку расскажи. Что произошло-то?
Виктор рассказал все во всех подробностях, не забыв и про то, как он обезумел под конец. Ему было стыдно в этом признаваться, но решил понести свой крест до конца.
Когда он закончил повествование, Сергей спешно выскочил из помещения, оставив его одного недоумевать.
Пришел спустя несколько минут, сообщил:
— Я послал туда, куда ты сказал, воинов. Пусть разберутся кто такие. А пока давай, чего нибудь перекусим… Катя! — заорал он на весь поселок.
Влетела Катя и быстренько накрыла им циновку.
Они молча пожевали что было перед ними, а потом Сергей загадочно улыбнулся и достал листок бумаги, исписанный мелким почерком.
— Я вот, — смущенно начал он, — стишок сегодня накатал. Хочешь послушать?
И не дожидаясь ответа, принял поэтическую позу и прочитал:
— Тучнеет мира Голиаф,
Сверкает меч наш неподкупный.
Какой же силой недоступной
Ты, мальчик, мужа одолел?
Бушует море, зверем став,
Сверкают тучи огневые.
Каким упорством одаренным
Ты смог титана…
В этот момент на улице поднялся гвалт. Послышался топот множества ног.
Сергей растерянно прервал чтение и обернулся ко входу.
Там стоял воин, козыряя указательным пальцем.
— Зовут, — кратко доложил воин и исчез.
Они скоро поднялись со шкур, направились к выходу.
Весь люд был на площади. Прямо возле статуи Марак в землю древками вниз были воткнуты шесть копий, на остриях которых красовались головы Виктором убиенных дикарей. Причем, только три из них смотрелись целыми. Возле голов стояли все пятеро старейшин и несколько воинов.
При приближении героев, толпа почтительно расступилась, пропуская их в центр площади.
Старцы
— Это глоты, — сказал один из них, обращаясь к Виктору. — Наши злейшие враги из леса. Они убивают наших охотников и воруют женщин. Ты хорошо поступил, что убил их так много. Ты великий воин, Виктор.
Остальные старцы тоже закивали в знак согласия. А другой добавил:
— Много наших женщин они держат в рабстве. Ты отомстил за шестерых.
— Вы знаете где они их держат? — спросил Виктор.
— Да. Наши лазутчики давно обнаружили их стан. В самом сердце леса они устроили свои жилища.
Виктор вспомнил, что со скалы он замечал далеко в лесу круглые проплешины, где дымили костры. Значит, там они ютятся.
— Почему же вы до сих пор не освободили пленниц, если знаете где они? — удивился Виктор. — Вы их боитесь?
Старцы переглянулись. Такой наглости ни один из руров безнаказанно не пережил бы, но этих двоих они сами боялись до колик в животе.
— Наши воины никого не боятся, — надменно выдал тот самый, что во сне с Марак флиртовал. — Но мы, пока не скажет сама великая Марак, — и он задрал голову к высоким торчащим грудям идола, — пока не скажет, не можем идти на них войной.
Всю эту белиберду Сергей слушал, прекрасно понимая причину их нежелания воевать с глотами, даже, если там томятся в рабстве местные женщины.
Глоты, это вам не богатые северные племена. С них ничего не возьмешь, как с церковной мыши. А потерь не избежать. Вот и молчит при встрече с хитрожопым старцем их Марак.
— Вот что нужно сделать, — сказал, как отрезал Сергей. — Сегодня я спрошу на счет этого дела Адольфа Гитлера. — Старики дружно зажали рты и издали звуки, отдаленно напоминающие смех.
— Если он даст команду о нападении, — смеясь, продолжал Сергей, — то все мои воины завтра же с утра пойдут со мной. Кто не подчинится — расстрел на месте. — Последнюю фразу он, почему-то, озвучил по-русски, а все вокруг сочли это за заклинание, потому что испуганно втянули головы и озирались на небо.
Друзья повернулись на сто восемьдесят градусов, и пошли назад. А за ними и остальная толпа стала расходиться, оставив растерянных старшин в одиночестве с отрубленными головами.
Когда вернулись к себе, Сергей спросил у Виктора:
— Ты считаешь, что нужно пойти с воинами на тех дикарей?
— Сам разве так не считаешь? — удивился Виктор. — Там томятся такие же женщины, как наши Мила и Катя. И мы, как те пердуны, должны закрыть на это глаза?
— Я только спросил. Завтра с утрянки пойдем.
Сергей поднялся и обычным трубным зовом позвал Катю. Та вбежала, на всякий случай, держа в руках циновку.
— Вот что, милая. Принеси-ка мне мою кольчугу. И Милу найди. Скажи ей, пусть достает своему любимому такую же.