До особого распоряжения
Шрифт:
глазки перестали лучиться, сверкать, стали холодными, злыми. Он тосковал по этим глазам. Не находил
себе места. Забыв обо всем на свете, Усманходжа снова бросился к женщине, которая, несмотря на свои
сорок с лишним лет, была по-прежнему молода и обаятельна. Она даже вновь стала ласковой: может
быть, Усманходжа поднимется? Следует подождать. И двери ее дома распахнулись.
«Тем лучше, - решил Махмуд-бек, - женщина эта известна не только мотовством, но и редчайшей
болтливостью.
о блестящих перспективах он и будет рассказывать жене, чтоб утвердиться в ее глазах. Ну, а женщина
разнесет эти новости по всему городу».
– Я кое-что слышал от Хашима Шоика, - безразличным тоном сообщил Махмуд-бек.
– Нечего его слушать, - огрызнулся Усманходжа.
Хашим Шоик - бывший посол Бухарской Народной Советской Республики в одной из восточных стран
– тоже не вернулся на родину. Устроен теперь был он лучше, чем Усманходжа. Как тут не злиться!
– Хорошо, что вы успокоились. Поговорим о вашей роли в борьбе против Советов.
Махмуд-бек ссылался на указания Мустафы Чокаева, на мнение проживающих в столице видных
деятелей туркестанской эмиграции. Из этого следовало, что Усманходже нечего рассчитывать на
высокий пост.
– Но я же...
– Усманходжа сжал кулаки.
– Ваше стремление понятно. Но, к сожалению, то, что было однажды вам доверено...
Очередной намек на провал в правительстве Бухарской республики.
– Нас подвели. Теперь - другое дело.
– Вы очень верите советнику Кимуре?
– спросил Махмуд-бек.
– А вы разве нет?
– удивился Усманходжа.
– Я верю японцам, - неопределенно ответил Махмуд-бек.
Конечно, этот разговор Усманходжа передаст советнику. Не удержится, что-нибудь прибавит от себя.
Тогда Кимура сделает ставку на него, на Усманходжу.
Махмуд-бек грубовато, как бы завершая разговор, сказал:
– Мне кажется, вы хотите встать во главе туркестанских эмигрантов. Но я требую, чтобы без моего
ведома вы не делали ни шага.
Эти слова должны глубоко обидеть, даже оскорбить Усманходжу. Вот он опять торопливо вытирает
рукавом пот с лица:
81
«Ну, хорошо же, мальчишка! Наша беседа продолжится. Ты сам сейчас далеко не в почете. Твой
Чокаев слишком далеко. Нет, Махмуд-бек! Разговор не окончен».
Возвращались они уже вечером. В машине молчали, каждый думал о своем, сосредоточенно
рассматривая сады, огороды.
– Проклятая арба, - вдруг выругался дагестанец.
– Надо же...
Старенький мотор затарахтел, машина сделала рывок и, выдыхаясь, сбавляя
несколько метров и остановилась. Шофер через минуту уже озабоченно склонился над мотором.
– Что же сидеть?
– сказал Махмуд-бек.
– Выйдем.
Вокруг было очень тихо, пустынно. Усманходжа с беспокойством оглядывался по сторонам. Где-то
очень далеко от дороги вспыхнули первые огоньки, а здесь ни души.
Усманходжа переводил взгляд с шофера, который подозрительно долго копается в моторе, на
сосредоточенное лицо Махмуд-бека.
– Что вы обо мне думаете?
– Усманходжа не смог скрыть предательской дрожи.
Махмуд-бек стоял к нему спиной.
– Я все сказал.
– Сейчас что думаете?
– Голос сорвался. Будто кто-то сжал Усманходже горло.
– Ничего, - Махмуд-бек пожал плечами.
Странно, он даже не хочет поворачиваться!
В это время шофер загремел каким-то инструментом. Разумеется, тяжелым.
– Господин Махмуд-бек!
– крикнул Усманходжа.
Махмуд-бек резко повернулся и машинально сунул руку в карман. Этого жеста было достаточно,
чтобы Усманходжа, плотный, грузный, рухнул на колени.
– Господин... Господин...
– Он полз к ногам Махмуд-бека, придав ладонь к груди. Даже в вечерних
сумерках стало заметно, как побелело его лицо.
– Господин... Это злые люди хотят нас поссорить. Я буду
верно служить. Я считаю вас...
Усманходжа лепетал что-то сбивчивое, непонятное, и Махмуд-бек с удивлением смотрел на человека,
который совсем недавно вслух строил большие планы о создании мусульманского государства, во главе
которого встанут лучшие сыны, испытанные и закаленные в боях.
– Что с вами?
– спросил Махмуд-бек.
Озираясь по сторонам (ни души!), Усманходжа запричитал:
– Не убивайте!
Не менее удивленный шофер стоял с гаечным ключом в руке и смотрел на непонятную сцену.
Подумать о том, что его вот так уничтожат, мог только человек, который сам вынашивал такие мысли.
– Перестаньте. - Махмуд-бек взял за плечи Усманходжу, помог ему подняться. - Перестаньте. Вы
просто переутомились. Разве мы имеем право ссориться? У нас много дел впереди. Очень много.
Усманходжа что-то говорил, говорил, губы его продолжали дрожать. Он твердил об усталости, нервах,
тяжелых временах. Сбивчиво искал оправданий своему поступку. Сожалел, как он мог так плохо
подумать о верном друге, о преданном сыне Великого Турана!
На дороге зацокали копыта, потом раздался скрип, и показалась арба. Махмуд-бек остановил ее и