До рассвета

Суржиков Роман Евгеньевич

– Не мужики, а тряпки!

– Ты, смотрю, не больно убиваешься по мужу.

– Не твое дело, старый козел!

Парочка потерял к ней интерес. Придвинулся к пленнику, что корчился на ковре. Ему крепко досталось: лицо разбито в кровь, руки опухли от синяков, ножевая рана вновь открылась.

– Хочешь?..
– Инжи показал стакан.

– Угу.

Он приподнял голову пленника и помог выпить.

– Зачем ты убил его?

– Хотел забрать нож, что у него на поясе.

– Резонно, -

согласился Инжи и взял себе кинжал мертвеца.
– Ты думал, мы убьем Льда?

– Вы?.. Льда?..
– беззубая усмешка пленника была весьма красноречива.

– Тогда зачем ты рисковал? Мог просто подождать, пока Лед разделается с нами и освободит тебя.

– Ты не понимаешь...

– Объясни, я уж постараюсь понять.

– Зачем оно тебе?

– Хотя бы затем, чтоб не помирать в неведении.

– Думаешь, лучше сдохнуть умным, чем дураком?
– ухмыльнулся пленник.

– Обидно быть мертвым, согласись. А уж мертвым дураком - вдвойне обидно.

Пленник хмыкнул.

– Дай еще.

Парочка влил в него несколько глотков.

На крыльце за входной дверью послышались шаги. Шорох, скрип, стук. Все оцепенели, с дрожью ожидая продолжения. Инжи вознес себе хвалу за то, что задвинул засов. И хозяевам трактира - что снабдили решетками окна первого этажа.

Звуки утихли. Лед оставил дверь в покое.

Анна Грета подошла к Инжи, уперла руки в бока.

– Чего расселся, старик? Ишь, сопли развел! Давай думай: что нам делать?

– Я должен думать?
– уточнил Инжи.

– А кто? Ты остался один здоровый мужчина!

Отчего-то Парочке стало весело. Он подмигнул пленнику:

– Слышишь: дамочка желает знать, что нам делать.

– Гы-гы. Мой совет ей не понравится.

– Мой тоже.

Анна Грета рассвирепела:

– Идите в задницу, козлы душные! Хотите - подыхайте! Но от меня не дождетесь!

Она схватила за плечи Рину, стала тормошить, тормошить до тех пор, пока крестьянка не подняла голову.

– Ты женщина или нет? Кончай рюмсать! Мы должны спастись! Мужики пускай все передохнут, а мы найдем выход!

Пленник глядел с мрачным любопытством: какой еще выход? Парочка тоже заинтересовался: какой?

Анна Грета заметалась взглядом по залу, дверям, окнам, потолку. Остановилась на пленнике.

– Значит, так. У нас есть он - заложник. И деньги есть. Запрем двери и ставни, все замуруем, чтобы мышь не пролезла. Все ценное стащим сюда. Дождемся утра. Как придут они - кем бы они ни были - предложим обмен! Этот парень плюс деньги - за нашу свободу!

Рина смотрела тупо, ничего не видя от горя. Анна Грета вздернула ее на ноги.

– Только послушай! Мы - бабы - ни в чем не виноваты! Хотят мстить - пускай мстят мужикам. А мы невинные, и у нас заложник! Отдадим ихнего парня - и пойдем себе! Главное -

не попасться этому Льду. Он совсем свихнутый. А придет их командир - с ним договоримся!

– Договоритесь?
– хохотнул пленник.

– Заткнись! Заткнись, урод!

Пленник умолк. Анна Грета ухватила Рину за руку и поволокла наверх. Зачем?.. Баррикадировать окна, наверное. Зачем еще?..

– Мама...
– шепнула крошка Джи.
– Мне страшно!

– Сиди и терпи! Не до тебя сейчас.

– Мама, где папа!

– Он тебе не папа. Я тебе не мама.

Обе женщины исчезли. Крошка осталась среди трех мужчин. Все моргала, моргала, силясь выбрать: разрыдаться или стерпеть?.. Парочка подозвал ее и обнял. Сказал то, что сказал бы дочке:

– Все будет хорошо.

"Ни черта не будет хорошо", - мог бы ответить пленник, но почему-то смолчал. Долго смотрел на Инжи, утешающего девчушку. Потом спросил:

– Как тебя зовут?

– Инжи Прайс, - ответил Инжи.
– А прозвище мое - Парочка. Иные обижаются на прозвище, но я свое люблю.

– Я - Ребро, - сказал пленник.
– Зачем ты здесь, Парочка?

– Да вроде, затем же, что и остальные.

– Ты не такой, как они. Они - сброд, мусор. А в тебе есть опыт. Мог бы быть с нами, сложись судьба иначе.

– Сказать тебе правду?

– Мы оба подохнем на рассвете. Чего уж темнить-то?

– А поверишь?

– Поверю.

– Из-за нее, - Инжи погладил девчушку по волосам.

– Такой, как ты, готов помереть из-за чужой дочки?

– Я не думал, что помру. Просто видел, что этот, - указал на мертвого дезертира, - и остальные двое... Они хотели всех прикончить. Я остался с ними, чтобы защитить ее. А дальше покатилось...

Пленник долго молчал.

– Хорошо тебе.

– Что помру?

– Что помрешь ради малой дитяти. Хоть что-то светлое напоследок.

Парочка хмыкнул. Лично он не замечал в себе ничего светлого - ни проблеска. Вот если б родил дочь, если б успел - тогда осталось бы от него что-нибудь...

– А ты?
– спросил Инжи.

– Что - я?

– Ты-то ради чего?

Пленник покосился на куцего. Тот тупо качал головой, как деревянный болванчик, и без конца шмыгал носом, однако слышал разговор.

– Ладно, - кивнул Парочка.
– Скажи другое: что за парень этот Лед?

– Лучший из нас, - ответил Ребро.
– Точнее, второй после командира.

– А вы кто такие?

Ребро промолчал.

– Если он ворвется сюда, то прикончит тебя?

– Да.

– Почему?

– Он скажет командиру, что я хотел сбежать. Но на самом деле Лед просто презирает слабых. Там, откуда он, слабость не прощают.

– Разве ты слаб?

– Вы взяли меня.

– Вчетвером, из засады.