До следующих свайпов
Шрифт:
И я так волновалась, потому что я хотела быть лучше, я хотела бы, чтобы он её забыл, сбросил это злосчастное кольцо истеричного Саурона в огненную гиену — в Мордор, чтобы оно не влекло его больше никогда.
У меня не получалось расслабиться. Я спросила:
— А как ты понял, что у нее оргазм?
— Выделялось много водички… — ответил он, — и вообще самый лучший секс — спасибо после ссоры.
Тогда я поняла, что мои познания в сексуальной жизни совсем уж скудны. Я очень боялась того, что он больше не станет приглашать меня к себе, так как с «не монашками» в этом плане лучше и спокойнее. К тому же и
Когда мы закончили, он профессионально достал полотенца из своего шкафчика, как бармен, работающий не первый год на этом поприще, протер свой инструмент и мой живот. А потом лег на кровать и мне показалось, что он дал сигнал прилечь мне рядом. Его рука была у меня под головой и мы смотрели клипы по телевизору. Я боялась пошевелиться, отдавить ему руку, сделать ему некомфортно, моя зажатость чувствовалась не только мной. На одном из клипов, наверное, Ноиза МС, про ссоры родителей, я не сдержалась и заплакала. Я старалась, чтобы он меня не увидел и не услышал, ведь это был единственный день, когда он приобнял меня, но и в этот день мне было страшно испортить момент.
Так, я замерла в некомфортной для себя позе, как страус, спрятавший голову в песок, почуявший опасность. Клипы закончились и пришло время для того, чтобы закрыть глаза и лежать с закрытыми глазами всю ночь. Опять я не могла уснуть, и он, по всей видимости, тоже.
Я решила поговорить с ним ночью и спросила: «Были ли у тебя в жизни ситуации, за которые тебе стыдно?»
Он ответил: «Да, еще в юности мы с парнями оставили девчонку в темной местности возле магазина. Она «сделала нам хорошо» и ее следовало отблагодарить. Но вместо этого мы выкинули её вещи из машины и уехали…».
Потом я спросила у него о том, когда и с кем у него был первый секс. Он ответил: «С соседской девчонкой, она была из неблагополучной семьи».
«А что случилось с этой девушкой потом?» — спросила я.
« Не знаю, ушла из дома», — безэмоционально ответил он.
« А в школе ты был влюблен в какую-нибудь девочку?», — спросила я.
«Да», — послышалось в ответ.
«А сейчас она тебе нравится?», — спросила я.
«Я недавно встретил её и понял, что не смог бы с ней быть».
Все наше общение выглядело как ночной допрос с моей стороны. Инициативу в общении он не проявлял, а холодно и кратко отвечал на поставленные вопросы, даже не пытаясь узнать что-либо подобное обо мне.
Мне стало грустно, нечего было и сказать. Я чувствовала себя той брошенной в темной местности девчонкой. Я знала, что рано или поздно со мной произойдет то же самое, оставалось только узнать «когда».
И, возможно, в будущем, когда мы встретимся, он поймет, что поступил правильно, ведь он «не смог бы быть со мной».
Под утро меня опять ждал заказ такси, попытка продемонстрировать своё тело в утреннем свете, холодность по отношению ко мне, прощание, суетливое утро и не приносящая удовольствия работа.
Я писала ему после, опять просила встречи. Мы встречались еще несколько раз, все было однотипно, меня встречали те же холод и пустота.
Когда я ожидала его в постели, он на кухне занимался своими делами, слушал музыку и быстро перекусывал. Обычно это было что-то замороженное, и потом в спешке разогретое. До комнаты, в которой я пыталась отвлечься от переживаний по поводу того, как выгляжу
И едва ли я могла подумать, что эта песня про нас. Ведь когда мы занимались сексом, он вскидывал мои ноги к себе на плечи и говорил: «А сейчас поиграем в страсть». Мне было неприятно осознавать, что мы «играем», что это все часть одной большой лжи — моей и его. Моей, потому что я делала вид, что еду к нему только за очередной дозой окситоцина, но в то же время я бы все отдала, лишь бы он испытывал нежные чувства ко мне. Его — потому что он любил своего лохматого повелителя Мордора Саурона и был несчастлив со мной. Он все еще находил время для встречи с ней, чередовал нас. Так, чтобы обидеть ее, он отказывал ей и ехал за мной.
Мои же чувства ему были безразличны. Он мог договориться со мной о встрече, а потом написать о том, что «устал» и не приехать. В то время я тихо заливалась слезами у зеркала, накрашенная и одетая, я проглатывала это, лишь бы не устраивать истерики, лишь бы не быть такой, как другие «надокучливые» истеричные девушки. А если бы я сказала ему напрямую о том, что мне не нравится, он бы сказал, что между нами и так ничего нет, что я все додумала, что я ему не нужна и мы больше не встречались бы.
После каждого занятия мы все еще спали не рядом. Он ложился на краю постели и отворачивался от меня, а я отворачивалась от него, но тем не менее, я хотела быть к нему ближе и лежала спиной к спине.
В одну из наших совместных ночей он сказал: «Одеяло большое, ты не могла бы отодвинуться ближе к другому его концу?». Я не могла. Мне было холодно и неуютно, я хотела согреться.
В одну из ночей я даже уснула хорошо, но потом почувствовала, как он поднялся с кровати и ушел в туалет, а когда вернулся, не мог лечь спать, долго стоял над кроватью, пока я не открыла глаза. Тогда он намекнул, что я мешаю ему спать и попросил, чтобы я отодвинулась. Я сказала, что мне холодно. В комнате и правда было холодно, а большое воздухопроницаемое пространство между двумя людьми, лежащими отдаленно друг от друга под одним одеялом, создавало еще одну естественную вентиляцию, которая была совершенно некстати для моего оголенного тела. В ответ на мое оправдание я услышала тишину.
В то утро мы проснулись раздраженные. Он — потому что я не дала ему спать, я — потому что «отхватила» за то, что хотела согреться и выспаться. Я уже не знала, что между нами. Между нами был одеяльный вакуум.
Несмотря на это я все равно просила встречи с ним. Он писал: « все в порядке очередности». То есть сначала он делает то, что ему «важно». Важными оказались его маленький родственник, что вполне объяснимо, ведь ему пора иметь своих детей, а также его бывшая жена. Он не скрывал от меня то, что возобновил встречи с ней. Поэтому наше дружеское общение, по его мнению, нужно было приостановить. Один долгий месяц мы не встречались, я периодически писала ему и интересовалась тем, может ли он «втиснуть» меня в свой плотный график. Ближе к Новому году у него был корпоратив, да и у меня на фирме тоже. Под новый год я уехала домой, так как хотела отпраздновать его в кругу семьи — людей, которые действительно меня любят без всяких условностей — худая я или толстая, успешная или нет, для родителей я всегда буду лучшей, буду смыслом жизни и «светом в окошке».