До свидания, Натанаел !
Шрифт:
– А почему тебя это сердит?
– спросила Нвард.
– Ничуть и не сердит, Просто странно, что нас через десять минут выставляла вон, а сама усаживалась и сидела там часами. И о чем вы говорили столько времени?
– Да она все утешала Длинного Акопа, - сказал Каро.
– Он тоже удивительный человек?
– съязвил я.
– Когда-то был удивительным. А сейчас просто хороший,-сказала Нвард.-Вырастая, удивительный человек часто что-то теряет и становится просто хорошим человеком.
– Мы тоже что-нибудь потеряем?
–
– Не все. Вот ведь Нат не потерял.
– А мы? Мы потеряем?
– Не знаю, - пожала плечами Нвард.
– Никто не знает.
– Я бы хотел всегда быть удивительным человеком.
– И будешь!
– Это сказал Нат.-Постарайся не разучиться мечтать, и все будет как надо.
Нат стоял над нашими головами и улыбался.
Вокруг было голубое, безграничное лебо, в котором неподвижно висели клубы белых облаков.
– Мечтатели всегда делают что-то большее, чем обыкновенные хорошие люди. Мечтатели живут и в сегодняшнем дне и в завтрашнем.
– Как это?
– не поверил ушам Сероб.
– Вроде тех людей, которые семьсот лет тому назад спрятали в пещере сундук с рукописями. Они жили в то время, но и сегодня живет их мечта, то, что они сделали.
В то время...
Это было семьсот лет тому назад. А может, вчера?.. Или даже сегодня?..
И было то же самое солнце, то же небо, на котором разостлались те же звезды, те же созвездия - Большая и Малая Медведицы...
Все, все было таким же: монастырь, пригорок, долина, речка. Только Лусашен не такой был: вместо двухэтажных каменных домов и улиц лепилось всего несколько домишек; кривые тропки тянулись во все концы, а дорог, какие теперь, и в помине не было.
Что и говорить, другие времена.
С рассветом выходили в поле крестьяне с деревянными плугами. Они пахали и пели песню пахаря. Песня эта дошла до нас...
Тяжелые, трудные .были времена...
...От монастырей доносился перезвон колоколов. Тревожный этот звон докатывался к подножию гор, к близким и дальним селам.
В песнях сельчан тех дней тоже были тревога и напряженность; . в ловких движениях ковровщиц, устраивающихся под вековыми тутовыми деревьями, в плавной походке девушек, несущих воду из родников, во всем была тревога...
...С гор к реке шел какой-то человек. Вот он остановился у ивы, огляделся вокруг, почесал затылок и... надул губы.
Человеку было лет четырнадцать-пятнадцать, и пока он еще был по-детски обидчив.
Паренек какое-то время так постоял, потом приставил ладони трубкой ко рту и крикнул во всю мощь своего неокрепшего голоса: - Э-э-эй!..
Ему никто не ответил.
– Вар-ди-и-к...
С досады юноша плюхнулся на землю. Очень не хотелось возвращаться, но и ждать было скучно. Он стал от нечего делать кидать камешки в реку, где вода была почти неподвижна - как зеркало...
...Юношу звали Тодросом. Писец Мжеж обучал его наукам.
В
Тодрос набрал в горсть песку, растер его в запачканных краской ладонях - руки стали чистыми. Он уже собрался вернуться в монастырь. Едва двинулся вверх от подножия холма, из камышей на речке послышалось шуршание.
Тодрос остановился и прислушался.
Все стихло.
Сделал шаг в гору, но тут его позвали: .
– Тодрос!
И из камышей вышла смеющаяся Вардик.
Он не знал, сердиться ему или радоваться такой шутке.
В эдакий-то день!
– Спряталась,- сказал он.- Я так и знал.
Девушка продолжала смеяться, потому что была уверена: Тодрос ничего не знал и она его здорово провела.
Тодрос взял ее за руку.
– Утром прибыл гонец,- сказал он.
Вардик растерянно посмотрела ему в глаза.
– Со стороны Мугана на нашу страну напали враги, Мжеж сказал, что перо придется отложить. Настала пора вооружаться копьем.
Вардик задрожала.
– Первым долгом надо прятать рукописи,- сказал Тодрос.- Поможешь?
Вардик растерянно теребила висевший на ее шейке трилистник. Он был на цепочке.
– А что будет потом?
– почему-то вдруг шепотом спросила она.
Внизу шумела река. Воды ее бились о глыбы камней, и в брызгах сверкали сотни радуг - это от солнечных бликов.
Звон колокола достигал до них и проносился мимо. Солнце нависло над самой головой. По всей бескрайней равнине никто не пел. Пахари умолкли.
Тодрос и Вардик вошли в ворота монастыря. Вот они миновали обшитую медью дверь и оказались в темном коридоре, где горели две сальных свечи.
– Варпет[Варпет - мастер, наставник. ],- остановившись у одной из келий, позвал Тодрос.
Писец Мжеж тотчас вышел к ним с непокрытой головой.
Вид у него был как у придавленного тяжелой ношей. Он предложил им войти.
В келье стоял совсем новый сундук. Все монастырские книги уже снесли сюда. Писец Мжеж разбирал их: ценные складывал отдельно.
Тодрос и Вардик уложили в сундук отобранные варпетом книги.
Это были действительно очень ценные рукописи. Многие из них сохранились с давних времен, а иные переписаны писцом- Мжежом с тех, что поистрепались...
– Тодрос,- шепнула Вардик.
– Что?
– А мы потом отыщем сундук?
– Кто знает,- ответил Тодрос.- Может, через несколько лет и отыщем.
– Пусть хоть через десятилетия, - сказала Вардик.
– Только бы он не потерялся, не погиб. И если тогда какие-нибудь книги придут в негодность, я сама буду их переписывать. Вот увидишь, я научусь писать!.. А ты разрисуешь страницы. Ладно? Если положить что-нибудь заветное в сундук, тогда мы обязательно вернемся и отыщем его!
– сказала Вардик.