До свидания, Сима

Буркин Станислав

— Вы просто мерзавцы! Вы же знаете, что с моей собакой может произойти все, что угодно, если я ее привяжу на окраине Лондона. Неужели вы не можете ее посторожить у кабинок? Разве присматривать за имуществом клиентов не входит в ваши прямые обязанности?

— Извините, тетя, но у нас есть инструкции…

— Как вы смеете называть меня тетей? Я вам не тетя! Мы не в Штатах. Я миссис Рэчел Гэзель, к вашему сведению. Если хотите обращаться с людьми и животными как со свиньями, то вот и уезжайте в свою Америку. Может,

там вас научат уму-разуму…

Один из Майклов Тайсонов взял ее за плечо, чтобы выпроводить.

— Ах так! Ах так! — завопила морщинистая алкоголичка. — Да я тебя, черножопая гадина, кислотой оболью…

Я подумал, что если скандал не прекратится к тому времени, как я буду выходить, то, так и быть, посторожу псину этой старой истерички. Но когда подошла моя очередь, миловидная кассирша замешкалась, вытащила ленту из кассового аппарата и начала что-то кропотливо подсчитывать.

— Извините, пожалуйста, сколько я могу ждать? — по возможности вежливо поинтересовался я.

— Подождите секундочку! — сказала она раздраженно и продолжила наматывать бумажную ленту на руку.

— Извините, но у меня правда нет времени.

— Да подождите вы! — огрызнулась она, дернув плечиками.

Я хотел со всей силы швырнуть конфеты в глубь магазина и плюнуть на все, но меня задавило осознание того, сколько я уже из-за этих дурацких сладостей выстоял.

— Леди, простите, но это просто хамство какое-то. Мало того, что работает одна касса из пятнадцати…

Вдруг она встрепенулась, уставилась на меня, и глаза у нее засверкали неземной радостью.

— Что с вами? — спросил я.

— Поздравляю! Вы стали миллиардным посетителем сети супермаркетов «Моррисон»! Вы становитесь обладателем пяти миллионов фунтов стерлингов!

Она вскочила и радостно запрыгала, размахивая бумажными лентами.

— Как это? — спросил я. Но тут сбоку что-то навалилось, хлопнуло шампанское, заиграла торжественная электрическая музыка, и меня обступили люди с микрофонами, цветами, камерами и фотоаппаратами.

— Как вы собираетесь распорядиться полученными деньгами? Что вас побудило сделать покупки именно в этот день и час? Вы ходите сюда регулярно? Сколько вам лет? У вас акцент, откуда вы приехали? Вы считаете, что это самый счастливый день в вашей жизни? — посыпались на меня вопросы. — С каким настроением вы заходили в «Моррисон»?

— Я просто ехал и вот заехал просто купить вот эти конфеты, потому что, ну потому что я ехал в деревню на велосипеде в гости, — моргая от яркого света и вспышек, ответил я.

— Что вы собираетесь делать… Как же вы поступите…

— Нет, нет, постойте! Постойте! Я ошиблась, — внезапно вторглась в наш праздник кассирша. — Ну конечно! Вы девятьсот девяносто девять миллионов девятьсот девяносто девять тысяч девятьсот девяносто девятый посетитель.

— Вы уверены? — опасливо переспросил я в полной тишине.

— Ну

конечно же, я уверена. Это просто глупое недоразумение!

— А что полагается этому девятьсот девяносто девятому? — спросил я опасливо.

Молчание.

— Ничего. Собственно, ничего не полагается.

Бабка, у которой я хотел посторожить собаку, все это время мрачно стоявшая в стороне, быстро взяла с полочки над кассой пачку жвачки и многозначительно положила ее на пластиковую тарелочку перед кассой.

— «Орбит», плиз!

— Вы только что стали обладательницей пяти миллионов фунтов стерлингов, мэм! — с торжественным удивлением переключилась на старуху щедрая продавщица.

Тут же скандалистку обступили люди с телекамерами и микрофонами, градом защелкали вспышки фотоаппаратов, а я остался стоять брошенным в стороне с коробочкой сраных вишенок в шоколаде. Вдруг я спохватился и побежал расталкивать телевизионщиков.

— Здесь что-то не так! — вторгся я в их торжественную идиллию. — Нетушки, так дело не пойдет, давайте попробуем разобраться как следует.

— Не мешайте, пожалуйста! — строго сказал нарядный менеджер, крепко взял меня за плечо и отвел в сторону. — Уходите. Вы уже сделали свою покупку.

— Тебе что, сука, жить надоело? — прошипел я тихо, но с полной решимостью. — Да я же тебя, свинья, тут же перед всеми камерами…

— Охрана! — трусливо закричал менеджер.

Меня тут же подхватили гигантские негры в черных костюмах и поволокли к выходу.

— Это обман! — кричал изгнанник. — Это издевательство… Я буду писать в газеты… Я обольюсь бензином… Я отравлю ее Бомби!

Меня посадили в пыль у стоянки для велосипедов и оставили умирать от голода, зноя и жестокой несправедливости.

Но не так-то просто меня сломать. Я ломанулся обратно, широкой дугой обогнул черных тяжеловесов и ворвался обратно в толпу поздравителей.

— Подождите, подождите, — обратился я к старушке-триумфаторше, — но ведь мы оба сделали небольшие покупочки. Я конфетки, вы «Орбит». Может быть, я заслуживаю свои поощрительные десять процентов, так сказать, за второе место. Учитывая, что вы сделали свою покупку благодаря мне!

— А ты кто такой? — спросила меня противная героиня дня.

— Послушайте, миссис… миссис… — напряженно защелкал я пальцами.

— Видишь, ты даже имени моего не знаешь, — высокомерно заметила старая тварь, — а уже требуешь у меня сотни тысяч долларов.

— Вы же видели, я первый выиграл? — робко запротестовал я перед камерами. — Она просто воспользовалась…

— Уйди достойно, — уперев кулаки в пояс и подняв подбородок с болтающимися брылами, произнесла старуха. — Будь мужчиной.

— Знаете, что у нас в России мужчины делают с такими богатенькими старушенциями, как вы? — спросил я напористо. — Достоевского, небось, не читали?