До того, как она встретила меня
Шрифт:
Грэм вышел из кинотеатра таким же возбужденным, каким вошел в него. Осознание, что он не знает, совершила ли Энн адюльтер с Питтером, вдохнуло в него острое ощущение жизни. Пока он ехал домой, ему в голову забрели два-три способа, как убить Питтера, но он отмахнулся от них, как от пустых фантазий. То, к чему он переходит теперь, было куда более важным, более реальным.
Дома он аккуратно истыкал ножом куски вырезки и всунул в надрезы дольки чеснока. Накрыл стол, в последний момент добавив подсвечники. Достал редко употреблявшееся ведерко для льда и насыпал туда ледяшки для джина
— Что-нибудь случилось?
— Да нет, ничего особенного. — Но произнес он это уклончиво. Может, что-то произошло в университете; может, Элис в школе получила высокую оценку; может, он почувствовал себя необъяснимо лучше. На протяжении обеда он пребывал в хорошем настроении. Потом за кофе наконец сказал:
— То, что случилось сегодня, раньше не случалось. — Он говорил так, словно неторопливо развертывал подарок для Энн. — Никогда. И было очень поучительным. — Он улыбнулся ей с загадочной мягкостью. — Я забыл, спала ли ты или нет с Ларри Питтером. — Он поглядел на нее, ожидая одобрения.
— Ну и? — Энн почувствовала, как ее желудок судорожно сжимается.
— Ну и. Ну и это никогда прежде не случалось. Каждого из… из остальных я всегда помнил. Каждого, кого ты… трахала. — Он подчеркнул последнее слово. — Делала ли ты это на или вне. Даже если ты этого не делала вообще, вот как с Быком Скелтоном. В любую секунду останови меня кто-нибудь и скажи: «Дайте мне список всех других мужчин, которых ваша жена трахала», — я бы мог это сделать. Нет, правда. И тогда бы я сказал: «Но есть еще и другие категории». И я бы вспомнил всех и каждого. Однажды я поймал себя на том, что машинально завысил оценку студенту только потому, что его фамилия была Керриген — потому что Джим Керриген ни разу на тебя не покусился в «Самом дешевом месте в городе».
Энн выдавила на лицо улыбку, продолжая выжидать.
— Следовательно, это может означать, что я начинаю забывать.
— Да, пожалуй.
Однако Грэм, подумала она, выглядел скорее возбужденным, чем успокоенным.
— Ну так начни.
— Что начать?
— Проверь меня.
— Проверить тебя?
— Да. Проверь, что я помню. «Я трахала такого-то и такого-то?» В этом духе. «Кто играл вторую мужскую роль в каком фильме и кого я трахала на экране, но не вне?» Так начинай же, такая славная будет игра.
— Ты пьян? — Может, он успел выпить до ее возвращения.
— Нисколько. Ни в одном глазу.
Действительно, пьяным он не выглядел, он выглядел жизнерадостным, бодрым, счастливым.
— В играх я очень серьезен, безусловно.
— В таком случае могу сказать только, что предложения омерзительнее мне слышать не приходилось.
— Ну послушай! Homo ludes, et cetera. [6]
— Ты серьезно, да?
Энн сказала негромко:
— По-моему, ты помешался.
6
Человек
Грэм, казалось, нисколько не был задет.
— Нет, я не помешался. Просто я нахожу все это очень интересным. Я о том, как был сегодня настолько удивлен, когда не смог вспомнить, что решил посмотреть «Спящего тигра».
— Какого тигра?
— Как какого? Это же предпоследний фильм Ларри Питтера.
— Но почему меня должны интересовать фильмы Ларри Питтера?
— Потому что он, возможно, нет, или же да, трахал тебя; ведь он определенно трахал тебя на экране в «Заварушке», ну а вне экрана? Собственно, в этом суть.
— Ты отправился посмотреть какой-то фильм с Питтером? — Энн была изумлена, в ужасе. — Зачем?
— «Спящего тигра». Проверить, не прояснит ли он мою память.
— А! Идет где-то рядом?
— В «Швейцарской хижине».
— Грэм, но это же в милях и в милях в стороне от всего и вся. И только ради какого-то дерьмового фильма с Ларри Питтером! Нет, ты сумасшедший.
Грэм ничуть не унялся. Он поглядел на жену с несомненной нежностью:
— Погоди, погоди. Суть в том, что я просидел «Спящего тигра» с начала и до конца, но ни на йоту ничего не вспомнил. Я смотрел на лицо Ларри Питтера всякий раз, как оно появлялось на экране, и даже не мог припомнить, хочу я убить его или нет. Такое странное чувство!
— Ну, полагаю, уже что-то, если это тебя каким-то образом подбадривает.
Грэм помолчал, потом сказал медленно:
— Не знаю насчет подбадривает. — (Энн все больше и больше запутывалась.) — Нет, не подбадривает, но в чем-то меняет. Видишь ли, тут новый поворот. И я стараюсь понять, почему, если мой мозг предпочел забыть одного из них, он выбрал именно Ларри Питтера. Что у Питтера имеется или не имеется такого, чего нет у других?
— Грэм, мне не по себе. Прежде я всегда умела тебя понять. А теперь не могу. Прежде тебя расстраивало, когда мы разговаривали о моих прошлых связях, и это всегда расстраивало и расстраивает меня. А теперь кажется, будто это… это каким-то образом тебя возбуждает.
— Только загвоздка с Питтером. Словно бы я вообще прежде не знал. И как будто мне предстоит впервые открыть, трахала ты или нет Ларри Питтера.
— Нет, ты серьезно. Ты абсолютно серьезно!
Грэм перегнулся через стол и нежно взял Энн за запястье.
— Так да? — сказал он тихо, будто более громкий голос мог спугнуть ответ. — Так да?
Энн отдернула руку. Ей прежде даже в голову не приходило, что Грэм способен вызывать у нее брезгливую жалость, какую она испытывала теперь.
— Ты ведь не думаешь, что я теперь скажу тебе? — ответила она так же негромко.
— А почему нет? Мне необходимо знать. — Его глаза лихорадочно горели.
— Нет, Грэм.
— Ну послушай, любовь моя. Ты же сказала мне раньше. Так скажи теперь еще раз.
— Нет.
— Ты же сказала мне раньше. — Тихий голос, возбужденные глаза. И пальцы снова сжали ее запястье, только теперь крепче.
— Грэм, я сказала тебе раньше, и ты забыл, значит, тебя не так уж тревожило, было это или нет.