До того как…
Шрифт:
— Я куплю этот комплект, но не жене, — вдруг ответил мужчине. — И вы Инге о нем не говорите.
— Любовницу завел? — тихо рассмеялся дядя Саша, усаживаясь на пассажирское сиденье. — Дело молодое. Я первый раз тоже женился рано. Может, и не было чувств никаких, но я влюбился в Ольгу, первую свою супругу, сразу, как увидел. А потом понял, что не мое это. Сын родился, а любви не стало.
— Думаете, не люблю Ингу?
— Может, и любишь, но не твоя она. Девка видная. Холенная. А тебе простая нужна, Дим.
— И не осудите за измену?
— А ты на две семьи живешь?
— Нет. Сейчас с этим проще, — впервые мне было стыдно говорить о бабах с кем-то.
Может, потому что этот мужчина был отцом Насти? А может, просто потому что старше.
— Проституток снимаешь? — ухмыльнулся Яворский. — Это и не измена, коль жена не дает.
— Проститутку. Постоянно одну и ту же. Алла зовут. Девчонка хорошая и самое гнусное, что она меня любит. Это чувствуется. В каждом слове, жесте, прикосновении. Честно? Мне жутко неприятно говорить с вами об этом. Но почему-то с друзьями эту тему обсудить даже страшно. Я словно с папой сейчас говорю.
— Вот и выговорись. Хороший ты парень, Димка. Жаль, что Настена моя еще маленькая. Хотел бы я, чтобы у нее такой мужчина был, когда вырастет.
— Обязательно будет, — я тихо рассмеялся. — Даже лучше будет. Вот увидите.
— Дожить бы, — вздохнул Яворский.
Запарковав Вольво, поднялись на седьмой этаж. Грузовик с диваном остановился у самого подъезда. Диван хоть и назывался «Малютка», а в лифт с трудом запихнули.
В доме было тихо. Неестественно тихо. Я прошел в гостиную и застал жену на полу. Она схватилась за живот и тихо плакала.
— Маленькая, ты чего?
— Больно, Димка. Словно изнутри раздирает. Потом отпускает и снова. По-моему, началось.
После этих слов жена истошно завопила. Хватаясь пальцами за мою футболку.
— Хватай ее и вези в родильное отделение, — в комнату забежал Яворский.
— Вы оставайтесь, а мы погнали, — схватив Ингу, ломанулся к двери.
— Синий пакет в шкафу, прихвати, — жена с трудом ворочала языком. — Это то, что в списке написала доктор.
Снова почувствовал себя виноватым. Пока я весело проводил время с Аллой, июль подошел к концу.
Ингу тут же усадили в кресло-каталку и отвезли в отделение. Она испуганно кусала губы и тихо плакала.
— Не уходи, — прошептала девушка, прежде чем дверь за ней захлопнулась.
Обхватив голову руками, завыл. Хреновый муж, отец и брат. Лето подходит к концу, а я так и не привез в город Леху и Раю и теперь не могу. Сейчас важны Инга и сын.
Прошло часа четыре. Я постоянно смотрел на часы, но из отделения никто не выходил. И только сейчас до меня дошло, что я не позвонил друзьям. Набрал Андрюху.
— Привет, братишка, не помешал?
— Поляков, мать твою, что с голосом? — из трубки звучал громогласный бас
— Типун тебе на язык, Дыба. Я в областной больнице. Инга рожает.
Несколько секунд тишины и крик в трубку:
— Да. Поляк младший решил сегодня появиться! Ты только держись. Тужься, Димон! — заржал Дыбин. — Скоро будем. Я пацанам позвоню? Или ты сам?
— Позвони, — рассмеялся в трубку. — Придурок!
Не успел я спрятать телефон в карман джинсов, как дверь отделения распахнулась, и в коридор вышел пожилой доктор.
— Вы Поляков?
Я сглотнул и медленно кивнул, чувствуя, что еще секунда, и я рухну на пол.
— Вам не хорошо? Может, валерьяночки? — хохотнул доктор. — Мужчины частенько здесь теряют сознание.
— Не нужно валерьяночки, — вытер пот со лба ладонью.
— Тогда принимайте поздравления, Дмитрий. У вас богатырь родился. Четыре пятьсот. Пятьдесят пять сантиметров. Крупный парень.
— Я могу его увидеть?
— Вообще не положено, но можно сделать исключение.
Доктор написал на бумажке сумму. Деньги. Повсюду деньги. Даже за то, чтобы сына увидеть, нужно заплатить.
Сунув эскулапу пачку фантиков, схватил белый халат и пошел следом за ним.
В небольшой пластиковой люльке лежал сверток. Я присел на корточки, вглядываясь в сморщенное личико сына.
— Привет, Кирилл Дмитриевич. Ты такой красивый, — по щекам катились слезы.
Провел пальцем по пухлой щеке.
— Судя по тому, какие у него щеки, он мой сын, — послышался за спиной голос Дыбина. Я подпрыгнул от неожиданности.
— Чтоб тебя! Ты как сюда зашел?
— Ногами, — тихо ржал Андрюха. — И в отличие от тебя, лошара, совершенно бесплатно.
— Еще бы. С такой-то рожей.
— Молодые люди. Вы бы шли домой, — в палату зашла пожилая медсестра. — Приезжайте к восьми.
— А жену я могу увидеть?
— Нет, — ответила женщина. — Она спит. Роды первые у нее. Вымотали знатно. Доктор ей снотворное вколол. Но все хорошо прошло. Поезжайте домой, папы, — женщина тихо засмеялась. — В восемь вечера мы деток приносим кормить. Палата вашей жены на первом этаже. Восьмое окно с краю. Только никаких цветов и цитрусовых. Яблочки, молоко. От остального у малыша аллергия может быть.
Мы вышли из отделения на улицу, и я замер. Все мои ребята собрались. Антон вцепился в ручку темно-синей коляски, упакованной в целлофан.
Мы с ним даже успели подружиться за последние месяцы.
— Только не орите, — я пригрозил пацанам кулаком, заметив, что среди них нет Рустама. — Спят мои. Вечером приедем, и тогда тоже не орите.
— А теперь мы все едем к Поляку бухать! — заорал Дыбин.
Не умеет он тихо говорить. За что мы все его и любим.
— Коляска зачетная, — пожал руку Антону. — Где достал?