До того как…
Шрифт:
Искупал сына. Накормил, переодел и уложил в кроватку, наблюдая, как он сосет пустышку.
— Дим, ты злишься? — голос Инги за спиной. — Хочешь уйти?
— Нет, — сжал челюсти и схватился руками за перила кроватки. — Скажи, тебе со мной плохо?
— Нет, мне хорошо. Просто беременность эта и роды. Я не знаю. Я не этого хотела. Не уходи, пожалуйста, — вдруг заплакала Инга.
Обернулся и увидел, как она снова на колени встала. Глаза припухли. Щеки пятнами покрылись.
— Я не изменяла тебе. Слышишь? Если хочешь, то давай найдем кого-то, кто
— Я никуда не ухожу. И встань. Я говорил уже, чтобы никогда и ни перед кем на колени не вставала!
Я говорил, что не уйду, и лгал. Теперь я играл какую-то странную роль. Но лгал. Я знал, что в определенное время я просто исчезну из ее жизни. Уйду и оставлю ей все, что нажил. Но сейчас было жалко эту красивую тварь. Пусть думает, что все хорошо.
— Я искупаю его, — вдруг бросилась к кроватке.
— Я уже искупал. Ты на время смотрела? Я хочу, чтобы ты, наконец, раздуплилась. Ты не с ботаником живешь. Меня полгорода уважает, и если узнаю, что ты на сторону бегаешь, шею сверну. Я не шучу, Инга. Игры закончились. Ты будешь послушной, как Сусанна, — сильно сжал ее руку выше локтя. — Будешь сидеть дома и ждать, когда я приду. Даже если ждать неделю придется. Поняла? Это мое условие.
— Я согласна. Можно, обниму тебя? — голос жены дрогнул.
Девчонка не на шутку испугалась. Никогда я не позволял себе причинить ей боль.
Рука жены скользнула под футболку, но я схватил ее за кисть и отшвырнул.
— Ты реально без башни? Тебе как минимум шесть недель трахаться нельзя. Каким местом ты думала, когда вчера ноги раздвигала?
— Поляков, ты не был таким, — девушка сжалась под моим тяжелым взглядом.
— Ошибаешься, милая. Я всегда был таким. Жестоким, злым. Забыла? Я человека шлепнул, и душа не болит. А теперь, будь добра, иди картошки пожарь. Я голодный.
Жена пулей выскочила из спальни. Сел на кровать и обхватил голову руками. Что со мной? Неужели так будет всегда?
Подошел к зеркалу и увидел розовую ручку. Снова лицо Яворской перед глазами. Вспомнил, как весело она смеялась, сидя на лавочке с парнем. Отлично. Она живет своей жизнью, и это здорово. Какая разница, кто с ней? Больше не хочу о ней думать.
Завтра всей семьей поедем на море. Пацанам тоже отдых не помешает. Мне нужно просто прийти в себя. А там как карта ляжет.
Глава 27
Разговор с Ингой был неприятным, но показалось, она меня поняла. Уснули, обнявшись. Но каждые три часа один из нас поднимался к сыну.
Утром распахнул глаза, но Инги рядом не было. В доме было тихо. Только с кухни доносился звон посуды. Кирилла в кроватке не оказалось.
Протерев глаза, надел спортивные штаны и вышел на кухню. Сын спал в коляске, подаренной Антоном. По лицу расползлась довольная улыбка. Наклонился и острожно коснулся губами пухлой щеки, стараясь не разбудить человека с пустышкой.
— Доброе утро, боец. И где носит мать твою?
Из кухни вышла Ольга Аркадьевна.
—
— Куда?
— Не дергайся ты. Я так понимаю, пистон ты ей хороший вставил.
— Надеюсь, — опустился на табурет и распахнул окно, взяв в руки пачку сигарет. — Кирюшу надо бы в комнату. Дым, чтобы на него не попал.
— Инга повезла ребят за покупками. Вы на море собрались?
— Сама за рулем?
— Нет. Вызвонила Андрея с утра. Ты ж ребятам не сказал о планах?
И то верно. Не до того было и поздно.
— Вас целая толпа собирается, — продолжила говорить теща. — Помню, о чем говорили. Более того, совсем не понимаю тебя. Дим, она актриса. Я ее мать и должна быть на ее стороне, но не могу. И пусть за это меня Господь простит. Не будешь ты с ней счастлив.
— Ольга Аркадьевна. Можно мне самому решить? — выбросил в окно окурок. — Я, конечно, благодарен за заботу, но я не маленький. Инга — моя жена. Да, согласен, не самая тихая и правильная. А я чем лучше?
Теща улыбнулась уголками рта и развернулась к плите, помешивая что-то в кастрюле.
Из коляски послышался громкий визг. Младший Поляков проголодался и требовал внимания.
— Держи, — мать Инги протянула мне бутылку. — Только согрела. Хороший ты отец, Димка. Да и муж. Что уж греха таить.
Достал ребенка и вернулся с ним в спальню.
— Доброе утро, мой сладкий. Сейчас мы с тобой поедим, оденем самые модные ползунки и будем ждать маму. Она у нас красивая. Верно?
Сын смешно сморщился. Глядя на него, я понимал, что любовь есть. Не такая, как между женщиной и мужчиной. Другая. Более глубокая.
Уложил его на нашу кровать и лег рядом.
— Сегодня мы все поедем к морю. Представляешь, Кир? Оно огромное и синее. А еще там телки в купальниках, — тихо заржал.
— Но ему об этом знать необязательно, — раздался тихий смех Инги в дверях спальни. — Смотритесь так мило. Не вставай. Я вас на мыльницу шлепну.
Схватив из тумбы фотоаппарат, жена сделала несколько снимков.
— Инга, и ты с ними падай, — в комнату вошел Леха, прикрывая лицо ладонью. — Я вас сфоткаю.
Сейчас мы были семьей. Самой настоящей и даже счастливой. Несмотря на вчерашние недомолвки. На то, что орал на нее и ревновал, я продолжал ее любить. Уже не хотелось уходить, потому что не мог представить другой жизни.
— Ну, давайте. Пацаны у дома, а у нас вещи не собраны, — бурчал Леха.
Он с детства такой. Спокойный и не любитель компаний.
— Леха, — я внимательно посмотрел на брата. — А ты чего на лице руку держишь?
— Ударился, — буркнул брат и убрал ладонь.
Глаз брата украшал небольшой фингал.
— Не ударился, а подрался, — хихикнула Инга.
— Отстаивал честь женщины, — снова бурчание брата. — Какой-то урод, твою жену назвал чуркой и профурсеткой. Вот и получил!
Вот оно как. Поляков младший поступил как настоящий мужчина. Моя школа. С одной стороны, я гордился братом, но не хотел, чтобы он однажды повторил мою судьбу.