До третьего выстрела
Шрифт:
— Тема?
Наташа поднимает руку:
— Предлагаю, как в ЖЭКе: «Молодежь и влияние улицы». Очень жаль, что нас не было.
— Сейчас воспроизведем. Даю запев. Мы, жертвы безнадзорности и дурного воспитания… — гнусаво заводит Леша.
— Подпали под улицы пагубное влияние… — подхватывает Фитиль.
И дальше идет по кругу:
— Под трамваев и троллейбусов влияние опасное…
— Под пешеходов влияние ужасное…
— Правила уличного движения производят в наших умах брожение!
— О, влияние
— О, мусорных урн влияние развращающее!
— А фонари? Что они освещают?
— Они понаставлены в каждом переулке, чтобы видеть темные жизни закоулки!
— Дети, берегите глаза и уши!
— Спасайте свои неокрепшие души!
— Долой светофоры!
— Свободу Карабасу-Барабасу!
«Разминка» переходит в беспорядочный гвалт, кто-то вскакивает на стул, стул ломается.
— Хватит, ребята, — проявляет благоразумие Наташа. — Нас опять застукают… Кстати, на этом стуле всегда сидел Алька. Тут стоял его стол, а тут висела гитара…
— Жалко, что дом сломают. У Альки мы хорошо собирались.
— Что ж он не приехал? Ведь обещал.
— Его запрягли, — сообщает Фитиль. — Скребет и покрывает лаком пол.
— Твои тоже малярничают? — интересуется Миша.
— Пока смету составляют… Знаешь, Сэм, а бабка на балкон выходить боится. И все горюет о своем палисаднике, можно подумать, у нее здесь Парк культуры был.
Сенька тихо спрашивает Наташу:
— Почему он «Сэм»?
— Сильно эрудированный мальчик, — расшифровывает та.
— Ну-с, продолжим заседание, — усаживается Леша в кресло. — На повестке дня проводы Фитиля.
Фитиль выходит на середину.
— В связи с переменой места жительства мы расстаемся сегодня с нашим Фитилем. Он был достойным собратом, и мы с прискорбием провожаем его в новый путь.
— Прошу не считать окончательно выбывшим. Прошу оставить за мной совещательный голос и право посещать собрания.
— Наверно, иногда ты будешь приезжать, но эти уже не то, — печалится Наташа.
— Натка, я буду обязательно приезжать! И Алька тоже. Мы обязательно!
— Ладно, Фитилек, не копти, глаза щиплет, — усмехается Миша.
— Думаю, можно переходить к следующему вопросу, — «ведет собрание» Леша. — Так сказать, гвоздик программы. Сеня, прошу. Сэм, докладывай.
— Товарищи-братцы-господа-граждане-сеньоры-и-сеньориты, — тараторит Миша. — Для пополнения нашего состава предлагается принять нового собрата со стажировкой в течение месяца. Семен Гвоздарев, он же Сенька Гвоздик, проживает в нашем микрорайоне около трех лет. За это время ничем положительным себя не зарекомендовал. Так что причин для отвода кандидатуры не вижу. Есть вопросы к стажеру?
— Расскажи автобиографию, — доброжелательно предлагает Фитиль.
— Родился… учился… В общем, все.
— Больше ничего? — насмешничает Наташа.
— Имею
— Спокойно, стажер. Анкетные данные устраивают. Дату рождения. Когда подарки дарить?
— Тридцать первого февраля.
Фитиль улыбается одобрительно: здесь ценят выдумку.
— Почем фунт лиха? — спрашивает сам «председатель».
— Выдается бесплатно, посуда своя, — без запинки отбивает Сенька.
— Для начала достаточно, — решает Миша. — Познакомьте новичка с принципами.
— Принципов покровительства самим себе имеется шесть, — приосанивается Леша. — Стажеру полагается знать три. Запоминай. Бей первым! Смейся последним! И не мешай себе жить, это сделают другие. Приемлешь?
— Само собой. Только почему — «смейся последним»?
— Потому что хорошо смеется — кто? — подсказывает Фитиль.
— А-а, понял.
— Голосуем. Кто «за»? — и Леша первым поднимает руку. — Единодушно. Решение будет утверждено общим собранием, когда съедутся остальные ребята. От имени коллектива поздравляю. Запомни этот миг своей жизни, о Гвоздик, и постарайся дорасти до Гвоздя! Есть стажеру задание?
— Пусть что-нибудь придумает, — капризно складывает губы Наташа. — Чтобы не было скучно.
— Натка, человечество создало целую индустрию развлечений и все продолжает скучать.
— Ну пусть хоть попробует! — настаивает она.
— Придется поднатужиться, брат-стажер, — решает Леша. — Попытайся нас чем-нибудь развлечь. Или хоть удивить.
Знаменский допрашивает простуженного мужчину лет сорока: Губенко.
— Гражданин следователь, ну ни сном, ни духом! — клянется тот. — Я как освободился, жена ультиматум поставила: если, говорит, еще хоть с одной уголовной рожей увижу, — конец. Высчитала, что до дому ходу двадцать две минуты. В восемнадцать ноль-ноль смена кончается, в восемнадцать десять я на проходной, в восемнадцать тридцать пять ужин на столе, и я должен быть как штык, иначе допрос похуже вашего. Хоть соседи, хоть кто хотите подтвердит!
— Жестокая женщина. Позавчера тоже весь вечер провели с женой?
— Она к сестре ездила. А я дома футбол смотрел.
— Хорошая была игра?
— Ну!!
— А куда же вы сломя голову бежали этак в середине второго тайма? Как раз невдалеке от ограбленного магазина?
Допрашиваемый шмыгает носом.
— Эх, мать честная…
— Так куда бежали?
— Футбол смотреть, — уныло говорит он.
— Забавно.
— Телевизор испортился, гражданин следователь. Острый момент, атака на наши ворота, а он, паразит, хлоп — и сдох. Пришлось бегом к дружку — досматривать.