До захода солнца
Шрифт:
Затем его губы оказались на моих, а его член продолжал двигаться внутри меня, так наполняя, казалось, будто он стал неотъемлемой частью меня.
— Когда ты кончаешь, мир останавливается, — прорычал он мне в губы, пока я продолжала дрожать во время оргазма. — Весь мир становится ничем, кроме тебя, твоей киски, принимающей мой член и меня.
О Боже, от одних его слов я готова была кончить снова.
— Дорогой, — прошептала я, прижимаясь крепче, мое тело содрогалось от его толчков.
—
О Боже.
Мне нравилось, что он так думал.
Он еще не закончил.
Его пристальный взгляд встретился с моим.
— За восемьсот двадцать два года я никогда не видел ничего более прекрасного.
О Боже.
Боже!
— Я мог бы трахать тебя целую вечность, — прошептал он.
Мои руки скользнули вверх и вцепились ему в волосы, а бедра снова дернулись.
— Люсьен.
— Вечность, — пробормотал он мне в губы, затем его голова наклонилась, рот завладел моим, наши языки сцепились, и его толчки стали дикими. Потом я лежала на спине на кровати, чувствуя его силу между своих ног, и это была чистая брутальная красота.
Его губы оторвались от меня, он уткнулся лицом мне в шею, когда погрузил член, а я прислушалась к силе его стона.
Я дала ему это. Я. Та, кем была. Все, чем я была. Я дала ему это. Я заставила его почувствовать эту красоту. Он увидел мою красоту.
Мне это нравилось.
Едва он кончил, как перекатился на спину, увлекая меня за собой, оставаясь во мне. Как только он немного пришел в себя, своей сильной рукой крепко обнял меня за спину, другая рука в моих волосах, прижала мое лицо к его горлу.
— Господи, прости меня, Лия.
Я моргнула, глядя на его горло.
Таких слов я не ожидала услышать.
Поэтому подняла голову, глядя на него сверху вниз.
Вау. Он даже выглядел виноватым.
— Ты извиняешься? — Спросила я.
— Да, зверушка, — мягко ответил он, его черные глаза наполнились раскаянием, рука выскользнула из моих волос, обхватив за щеку.
— За что?
— За то, что так жестко с тобой обошелся.
Он это серьезно?
— Э-э, дорогой, возможно, ты не заметил, но мне понравилось, — сообщила я ему.
Его большой палец скользнул по моей щеке, а его глаза скользнули по моему лицу.
Затем его глаза остановились на моих глазах, и он пробормотал:
— Не обманываешь.
— Зачем мне обманывать тебя?
— Потому что именно это я и хотел услышать.
Настала моя очередь скользнуть глазами по его лицу.
Осторожно я спросила:
— Часто тебе говорят то, что ты хотел бы услышать?
—
Я почувствовала, как мои губы приоткрылись, а глаза расширились.
Тпру. Я не знала, что с этим делать.
— Серьезно? — спросила я в изумлении, тень сошла с его красивого лица, и он ухмыльнулся.
— Серьезно, — ответил он.
— Ну, не знаю, круто это или отстойно, — поделилась я.
— Скорее последнее, — уточнил Люсьен.
Я склонила голову набок, ближе наклонив к его лицу, и ухмыльнулась, прежде чем сказать:
— Думаю, было бы здорово, если бы все говорили мне то, что я хочу услышать. Например: «Лия, твоя задница в этом абсолютно не выглядит большой». И «О нет, этот голландский соус не жидкий и не отвратительный. Отличный на вкус». Ну, и все такое.
Рука Люсьена оставила мое лицо, крепко обхватив за талию, его бедра слегка дернулись, и он выскользнул из меня, ухмыляясь.
Затем заявил:
— Для протокола, твоя задница никогда ни в чем не выглядит большой.
— Приятно это слышать, — сказала я сквозь улыбку.
— Но, пожалуйста, не нужно про голландский соус.
Я расхохоталась, и пока я смеялась, Люсьен перевернул меня на спину. Мы закончили тем, что его торс оказался на моем, но большая часть его веса пришлась на предплечье. Я все еще хихикала, хотя Люсьен улыбался, глядя на меня, прекрасной улыбкой, но не смеялся. Он наблюдал и делал это так, будто ему нравилось то, что он видел.
И мне правда нравилось.
— Хорошо, дорогой, — ответила я. — Я не буду готовить голландский соус. Скажу так, в основном потому не буду, потому что готовила его около семи тысяч раз. И каждый раз у меня не получалось, поэтому знаю, что мне не следует идти по этому пути.
— Это хорошо, — пробормотал он, в его глазах плясали смешинки.
— Но я не даю таких гарантий относительно беарнского соуса. Думаю, что могла бы надрать задницу какому-нибудь беарнцу.
Люсьен продолжал бормотать, смешинки в его глазах продолжали танцевать, когда он сказал:
— Да помогут мне Небеса.
— Просто для информации, — пробормотала я в ответ.
Он выдержал мой взгляд, в его глазах все еще виднелось веселье, затем я увидела, как смешинки испарились, и он тихо произнес:
— Нам нужно поговорить.
Я вздохнула. Затем ответила:
— Знаю, — и закончила: — Крессида.
Его голова слегка дернулась, и он спросил:
— А что Крессида?
— Дорогой, должна сказать, прошу, без обид, но я обеспокоена тем, что я тебе нравлюсь, учитывая двух других женщин в твоей жизни, с которыми я познакомилась. Я такая же, как они?