До захода солнца
Шрифт:
Смех снова отразился на его лице, когда он пробормотал:
— Думаю, не совсем.
— Тогда миллиардер, — заявила я, Люсьен не ответил, что означало «да». Я поняла о безумном, совершенно невероятном, но все же правдивом лакомом кусочком жизни Люсьена, продолжив: — Итак, по сути, их штраф для тебя, как с гуся вода.
Что-то промелькнуло в его глазах, не быстро и не казалось приятным, но я не смогла успеть понять что именно. Потом исчезло это выражение, будто его там никогда и не было.
Затем он ответил:
— По сути, да.
—
— Теперь ты чувствуешь себя лучше? — мягко спросил Люсьен.
— Да, но раз ты миллиардер, мы сможем выйти на торговцев оружием. Купим огнемет, я укомплектую его, и, если у кого-нибудь в Совете появится вдруг дикое желание тебя осудить, и они придут за тобой, воспользуюсь им.
При этом заявлении, которое я сделала в шутку (частично), выражение лица Люсьена изменилось, я почувствовала, как он напрягся. Я не поняла почему, но поняла, что затронула что-то существенное.
— Люсьен? — Позвала я, потому что он молчал.
Он моргнул, его тело расслабилось, рука скользнула мне в волосы на подушке, где он начал накручивать прядь на палец.
— Огнемет не нужен, — прошептал он, его глаза смотрели с нежностью, и таким же было выражение лица, и даже воздух вокруг нас в постели казался уютным и безопасным.
— Конечно, — прошептала я в ответ, погружаясь в его настроение, выражение его лица, глаза. — Ты, наверное, мог бы взять все это на себя.
— Без сомнения.
— Так что мне не о чем беспокоиться.
Эта штука снова промелькнула в его глазах, даже когда он пробормотал:
— Нет, моя зверушка, тебе не о чем беспокоиться.
Мне не нравилось то, что промелькнуло, но, несмотря на это, я решила довериться ему.
— Хорошо, — прошептала я.
Его пристальный взгляд скользнул по моему лицу, затем голова опустилась, и даже когда его пальцы продолжали накручивать мои волосы, губы задвигались по моей шее. Лениво. Сладко. Мило.
Я обхватила его руками.
— Мы закончили разговор?
— Абсолютно верно.
— И будем спать?
— Однозначно нет.
Я ухмыльнулась. Затем повернула шею, он приподнял голову, и наши губы встретились.
И мы однозначно не спали.
В течение долгого времени.
И пока мы не спали, то соединялись. Наши тела прижимались друг к другу.
И, со своей стороны, я занималась с ним сексом, чувствуя себя в безопасности.
21
Нападение
Я выключила кран, отжала салфетку, разгладила ее по краю раковины и посмотрела в зеркало, когда схватила полотенце, чтобы вытереть руки.
Мы с Люсьеном только что занимались любовью, он кормился. Это было прекрасно. Так же хорошо, как и всегда. Экстаз.
Я привела себя в порядок и была одета в короткую шелковую ночнушку цвета слоновой кости. В зеркале я видела, как свежая розовая рана на моей шее меняется, исчезает, заживает.
Я долго наблюдала, как шрам белел, думая, что это дико и чертовски круто.
Повесила полотенце на крючок и снова посмотрела на свое отражение в зеркале.
Прошло полторы недели с тех пор, как нас навестили семьи. Я была удивлена, но определенно не испытывала недовольства, что Люсьен проводил все это время со мной. Мы занимались любовью. Он кормился. Мы вместе готовили. Вместе ели. Вместе ходили к озеру, плавали. То же самое и в бассейне. Мы лежали в постели или на диване в удобной гостиной, рядом с кухней и шептались друг с другом или дремали, делая то и другое, прижимаясь друг к другу. Люсьен дважды выводил меня на ужин. Как-то он даже водил меня за покупками. Я заставила его посмотреть фильм со мной, уютно устроившись на диване. Я узнавала о его жизни, его семье и вампирах. Также узнала, что обо мне он знал почти все, но все равно ему нравилось слушать, как я рассказываю о себе.
Конечно, в нашу идиллию вмешивался внешний мир. Эдвина, которая спокойно заботилась о доме, наполняла холодильник, иногда кудахтала вокруг нас, как наседка, но обычно старалась держаться подальше, потому что чувствовала наше настроение. Звонила моя мама, тетя Надя, Стефани, моя сестра и пара моих двоюродных сестер. Они беспокоились о кошмарах, но я их заверила (честно), у меня больше их не было. Я старалась быстро развеять их страхи, чтобы вернуться к Люсьену.
Ему тоже звонили, в основном по делам, он разговаривал, обнимая меня рядом. Иногда они говорили о других вещах. Тогда он отходил от меня. Мне было любопытно, и я хотела спросить, потому что чувствовала, что разговор идет обо мне. Но я не спрашивала, потому что, если что-то было плохое, я не хотела знать. Не тогда. Не в то золотое время, когда я влюбилась в вампира.
Я уставилась на себя в зеркало, улыбаясь.
Вот оно. Доказательство.
Я явно была сумасшедшей. Полностью.
Я влюбилась в Люсьена.
Мы не могли быть вместе в том понимании, как с любым другим парнем — дать клятвы, завести детей и вместе стареть. Я также не могла заполучить его как было в дореволюционное время, опять же дать клятвы, не иметь детей, но провести вместе вечность.
Но мне было все равно.
Сейчас он у меня есть. И я любила его сейчас.
И я знала, что буду любить его вечно.
Проще говоря, было не так много девушек, которым выпал такой шанс влюбиться в вампира. Получить его внимание, его защиту, его тело, его юмор, его великодушие, его мягкость. Он мог быть властным и раздражающим, но это был он, и он был таким сексуальным, даже когда сильно меня раздражал, так что да, мы иногда ссорились, потому что он был таким, и я тоже была такой, но это не имело большого значения. Я оказалась права, как бы безумно это ни звучало. В нем было все самое лучшее, и он был лучшим парнем на свете.