До захода солнца
Шрифт:
«Она приедет немедленно. Ты можешь доверять ей.»
«Хорошо», — повторила я.
«Не отвечай на телефонные звонки. Стефани разберется с ними», — продолжал он.
«Хорошо», — повторила я еще раз.
«Я не хочу, чтобы ты боялась, зверушка. Я разберусь с этим».
Мне хотелось засмеяться. Не то чтобы была смешная ситуация, просто я была напугана до смерти своим вечно любящим разумом, и никакой приказ Могущественного Люсьена, не мог остановить мой страх.
«В чем дело? — спросила я, когда мы добрались до гардеробной. — Зачем
«Я нарушил закон», — спокойно ответил Люсьен, как будто это не было чертовски страшным заявлением. Он снял пижамные штаны и начал одевать один из своих костюмов, будто никто не ждал его внизу, а он собирался на работу.
Пока он переодевался, я пялилась на него, застыв в шоке.
«Ты, — мысленно прошептала я ему, — ты нарушил закон?»
«Да».
«Какой закон?»
«Я объясню позже».
Я не хотела, чтобы он объяснял позже.
Что это значит, он нарушил закон? Означало ли это, что они могут бросить его в свою вампирскую тюрьму? Означало ли это, что ему придется нанять адвоката-вампира и предстать перед судом вампиров? Он только что признался, что нарушил закон! И он собирался признать свою вину?
Мне нужно было гораздо больше информации.
«Хорошо, тогда хотя бы скажи мне, что это за закон? Твое нарушение закона больше похоже на что, переход улицы в неположенном месте или убийство первой степени?»
Теперь одетый, он повернулся ко мне и поднял обе руки, обхватив мое лицо и притянув ближе к себе.
Его глаза пристально смотрели в мои, он повторил: «Я объясню позже».
Я почувствовала, как мое терпение, и без того доведенное до предела, лопнуло.
«Не-а, — возразил мой разум, — скажи мне хоть что-нибудь перед тем, как ты уйдешь».
Он улыбнулся, словно я его смешила.
Да! Улыбнулся!
Я поняла, что прищурилась.
Он наблюдал за мной, его глаза стали такими сексуально-вампирскими, я хотела бы, чтобы они мне сильно так не нравились, затем он пробормотал: «Господи, ты очаровательна».
Мой гнев вспыхнул, и вместо того, чтобы закричать, я раздраженно пробормотала:
— Парень, хотелось бы мне надрать тебе задницу.
Его руки оторвались от моего лица, молниеносно обхватив меня с вампирской скоростью, крепко прижимая к своей груди. Он откинул голову назад и расхохотался.
Обычно мне нравился его смех. Ладно, если быть честной с самой собой, обычно мне нравилось. И я не слышала его смех уже несколько недель. И, что еще хуже, хотя я и не хотела оплакивать эту потерю, но оплакивала. Каждый день. В течение трех вонючих недель.
Однако в этот конкретный момент я уже не оплакивала.
— Не смешно, — сердито пробормотала я ему в грудь.
Я почувствовала, как он поцеловал меня в макушку.
— Это что-то среднее между хождением по улицам и убийством первой степени, — сказал он мне.
Мне мало о чем это говорило.
«Это все, что я могу тебе сказать, зверушка».
У меня не было возможности
Три вампира ждали нас внизу. Я знала, что Криштиану и Рудольф слышали то немногое, что мы говорили вслух. Было бы трудно пропустить взрыв смеха Люсьена, даже если бы у вас не было вампирского слуха. Оба они выглядели крайне удивленными.
Наш разговор шепотом заставил Марчелло перейти от угрюмого к откровенно враждебному взгляду.
Как можно непринужденнее Криштиану подошел к двери, открыл ее и вышел. Рудольф и Марчелло последовали за ним. Все трое остановились снаружи и стали ждать.
Люсьен повел меня до открытой двери.
«Запри за мной дверь. У Стефани есть ключ», — сказал он.
Вместо того чтобы кивнуть, я ответила: «Хорошо».
Затем он потребовал: «Поцелуй меня».
Он только что сказал то, что я подумала, что он только что сказал?
Мои глаза расширились, и я прошептала:
«Что?»
«Сделай это сейчас же».
Он сказал мне прислушиваться к его советам. Это было не совсем то, что можно было бы назвать советом, больше похоже на команду.
Тем не менее в этой тревожной ситуации я сочла самым разумным сделать так, как он приказал.
Поэтому наклонилась, положив руки ему на пресс, привстав на цыпочки и задрав голову. Он наклонил голову, и я прижалась губами к его губам, и его губы раскрылись. Еще один намек, которому я была вынуждена последовать, мой язык скользнул к нему в рот. В тот момент, когда мой язык коснулся его языка, его руки обхватили меня, зажав мои руки между нашими телами, притягивая меня к его большому, твердому телу.
Прошло три недели с тех пор, как он вот так меня целовал. В течение трех недель, даже во время кормления, он был идеальным джентльменом. Часто в те недели он касался своими губами моих перед сном. Или наклонялся и касался губами моей макушки, когда проходил мимо, пока я читала. Но на самом деле он меня так не целовал.
Очевидно, мое тело так сильно скучало по его поцелую, что я забыла о нашей аудитории. Моя голова склонилась набок, руки вырвались из наших зажатых тел, одна обхватила его за талию, другая зарылась в волосы, прижав его голову. Наши языки боролись, принимая, отдавая, заставляя мое тело гореть, а сердце биться быстрее.
Как и его смех, этот поцелуй придавал мне силы. Я требовала и брала, еще больше и еще больше, потому что прошло так много времени, я умирала с голоду по нему.
Он прервал поцелуй, отстранился, и я почувствовала, что ему не нравится тот факт, что ему пришлось прервать этот поцелуй.
— Я скоро вернусь, — пробормотал он мне в губы и отступил, но только после того, как я сделала глубокий успокаивающий вдох и кивнула.
Он вышел за дверь, и я наконец почувствовала воздух. Он снова сгустился от соблазнительной опасности, став таким густым, что в ту минуту, когда я почувствовала эту опасность, она чуть не задушила меня.