Добрая фея, прекрасный рыцарь (сборник)

Сакрытина Мария

Тим сбежал на чердак. Чудовище в сердце ворчало как никогда яростно. Тим прекрасно понимал, что "веселее" с точки зрения близнецов будет для него куда мучительней ответов перед всем классом. Но чудовище хотело выбраться из дома, чудовище ворчало про одиночество, и Тим сбежал, надеясь увидеть единорогов - тогда все мысли про вечеринки и братьев точно исчезнут без следа.

Когда он пробрался на чердак, скатерть с картины уже была снята, и вечернее солнце освещало пыльные ящики, стопки книг, журналов и газет.

Тим недоумённо огляделся. Сердце ёкнуло,

когда в воображении близнецы выскочили из-за двери... или вон из-за той громадной коробки и, хохоча, объявили, что заберут Тимин Секрет - как забирали всё и всегда: игрушки, книги, яркие фантики и карманные деньги.

Чудовище в сердце рявкнуло, но тут же замерло от удивления, когда звонкий голос рядом позвал:

– Эй! Это ты нашёл дверь?

Тим повернулся.

На ящике у картины сидел, закинув ногу на ногу, мальчишка - разве что чуть постарше самого Тима. Рыжий, веснушчатый, зеленоглазый и улыбающийся. И он в свою очередь с удовольствием Тима разглядывал.

– Так ты?
– повторил мальчик, наклоняясь.

– Д-д-дверь?
– еле слышно пролепетал Тим.

Мальчик наклонил голову влево - рыжие волосы копной упали на плечо. И, улыбнувшись ещё шире, указал на картину.

– Ага. Дверь.

Тим отшатнулся, когда мальчик, легко, точно танцуя, соскочил с коробки и оказался в двух шагах от Тима.

Тонкие, изящные пальчики пробежались по воротнику Тиминой рубашки, добрались до пуговиц, задержались.

Зелёные глаза мальчика восторженно сверкнули.

– Ух ты!
– воскликнул он, дёргая верхнюю пуговицу.
– А что это?

И только тогда Тим обратил внимание, что курточка и шорты мальчишки сшиты не из обычной ткани, а из чего-то, напоминающего подогнанные друг к другу листья. Кое-где (на воротнике, например) проглядывали травинки и запутавшиеся среди них жёлуди. И ни следа пуговиц.

Мальчик перевёл взгляд на свою курточку и снова широко улыбнулся. Отцепил жёлудь, протянул его Тиму.

– Меняемся?

Тим машинально дёрнул пуговицу и позже, глядя, как мальчишка забавляется: подбрасывает её и снова ловит, тихонько спросил:

– А... п-п-п... по...че...му... д-д-дверь?

Мальчишка поймал пуговицу, повернулся и вскинул брови.

– Ну ... А что же ещё? Гляди, - и, подойдя к картине, протянул руку. Та спокойно преодолела границу рамы, и никакая преграда её не остановила.
– Вот. Дверь. Попробуй.

Тим сделал осторожный шаг к картине. Не то чтобы он боялся, но смотреть на волшебный лес - одно, а гулять там, где летают драконы, скачут незнакомые рыцари (и кто сказал, что единороги не опасны?) - это же совсем другое.

– Давай, - усмехнулся мальчишка.
– Ты позвал меня. Я зову тебя к себе в ответ.

– Я?
– пролепетал Тим.
– Т-т-тебя?

– Ну а что ещё я здесь делаю?
– хихикнул мальчик и, схватив Тима за руку, толкнул за собой.
– Идём.

Мальчика звали Роб. Робин. И он был странным, но Тим не боялся его, как братьев, как одноклассников - ни секундочки не боялся. Но он был очень странным,

этот Робин. Его не волновало, что Тим заикается и что ответа приходится ждать долго-долго. Он мог ждать, он хорошо это умел. Его не передёргивало от отвращения, когда он брал Тима за руку - с ним Тим даже забывал про Ладошечку. А ещё Роб любил улыбаться и играть он тоже любил. В тот первый раз они ловили светлячков, мерцающих то тут, то там в сиреневом сумраке - всегда сиреневом и никогда чёрном или даже тёмно-синем. В мире картины всегда было светло, даже когда солнце садилось. Светлячков потом отпускали, а те кружились вокруг, рассерженно жужжа и задевая мальчишек прозрачными крыльями.

Как-то само собой получилось, что каждый вечер Тим теперь залезал на чердак, и Роб уже ждал его. Всегда рядом с картиной, никогда не переходя границу света - никогда, даже носочком, даже пальчиком или краем курточки.

А потом они бегали по лесу, около озера или забирались дальше, в чащу или, наоборот, в луга - к горам, светлеющим на горизонте.

– Там живут тролли, - говорил Роб, указывая на серебряные пики.
– Там и чуть ниже, только это разные тролли.

– Они с-с-страшные?
– выдавливал Тим, с опаской глядя на горы.

– Нет, - смеялся Роб.
– Забавные. Они умеют катать камни взглядом, здоровенные такие булыжники, и строят из них подземные дворцы. А ещё у них сокровища, только они им не нужны. На сокровища они ловят драконов.

Драконы тоже жили в горах. И в лесу жил один старый, мудрый дракон, давно не поднимавшийся в небо, но позволивший мальчишкам покататься по крыльям, точно с горки.

– А вон, - сказал как-то Роб, указывая вверх, - горный дракон полетел. Гляди, принцессу несёт.

Тим бросил гоняться за лягушкой - та, возмущённо квакая, упрыгала в траву - и поднял голову как раз, когда мальчишек накрыла широкая тень.

– Низко летит, - усмехнулся Роб, провожая его взглядом.

– З-з-зачем ему п-п-принцесса?
– выдохнул Тим, наблюдая за драконом. В когтях у него действительно кто-то копошился.
– Он её с-с-съест?

Роб глянул на него и расхохотался.

– Съест? Ты что! Нянька ему нужна, дракоши вылупились, их надо чем-то занять. Вот увидишь, недели через две очередной рыцарь тут проедет. А потом еще через две этот, горный, за новой принцессой полетит. Дракоши быстро растут, но не так быстро, как их папе с мамой хотелось бы.

У озера часто паслись единороги, но к ним нельзя было подходить близко.

– Это только для девчонок, - объяснял Роб.

И феи, живущие в садах у моря, и русалки - тоже только для девчонок.

– Они и сами девчонки, - презрительно фыркал Роб.
– Им слова ни скажи - обижаются. Танцуют, поют весь день напролёт. А, ещё о принцах судачат. Скука смертная.

Для мальчишек были догонялки на лугу, прятки в драконьей чаще и много чего ещё, что мама бы никогда не добрила, но от чего братья-близнецы удавились бы от зависти, если бы только знали. Но они не знали. Тим ревностно хранил свой Секрет.