Добро пожаловать на дно
Шрифт:
«Рыба, другое место ловим, бизапасны берег». Он не ходит, а я пошел. Пошел, несмотря на предупреждения о местном монстре. Молодость бесшабашна, ничему не верит. Взял с собой только карабин, на случай дружеской встречи с медведем, и двинулся за десять километров от базового лагеря. Пришел на озеро, сел в траве на берегу и от усталости задремал. Вдруг, сквозь сон чувствую, на меня оцепенение нашло. Сердце, как с похмелья, останавливается, не могу пошевелить ни рукой, ни ногой. Открываю глаза и вижу, как на берег из воды выползает десятиметровый змей.
Господи, этих питонов я, когда еще аспирантом был, насмотрелся в Бразилии, казалось, меня удивить уже нечем. Ну, змея и змея,
«Чудище обло, озорно, стозевно! Питон в мазуте вывалялся», — заявил он.
— А шерсть тогда откуда?
Он и тут нашел объяснение: «Сибирский питон, чтобы не замерзнуть, должен к зиме в шубе быть».
А я думаю, он в матрас шерстяной заполз погреться. Их там несколько штук валялось, разорванных. Шерсть и прилипла.
Рассказчик покрутил вертел с сочащимся жиром мясом и продолжил:
— А то, что ты, о юный друг, видел на озере, я бы отнес к инфраотряду низших змей, семейство ложноногих, подсемейство удавов, питонов. Боюсь, не получится у тебя научного открытия, раз ты утверждаешь, что это был змей! Но не будем спорить, мясо, кажется, готово. Что нам сегодня поставил на стол твой друг Фитиль? О… кажется, сегодня мы имеем на обед эволюционного кузена гуся — рогатую анхиму.
Снимая вертел с огня, мелковатый парень, сидящий к нам спиной, сказал:
— Угощайтесь, профессор!
Я удивился. Если мне память не изменяет, рогатая анхима — южноамериканский родич наших пластинчатоклювых, проще говоря, гусеобразных. Как тушка южноамериканского гуся могла оказаться на вертеле в заброшенной деревне Ближнего Севера? Непонятно? Хотя, что тут непонятного, картошку везут с Кубы, молоко и сливочное масло из Австралии, гаечные ключи из Арабских Эмиратов, должно быть, и этого гуся с экзотическим названием «рогатая анхима» привезли из Боливии или Бразилии. Наши поля зарастают бурьяном, фермы давно разграблены, пахать снова начали сохой, чему удивляться, если на столе появилась «рогатая анхима».
Молодой засуетился.
— Готово! Румяной корочкой покрылся. Подаю.
Вертел с аппетитным мясом был снят с двух рогулек и подан на импровизированный стол. Надо было уходить отсюда, взяли мы не тот след. На вертеле ясно была видна тушка большой птицы. Но, как потом оправдывался мой дружок, помутил ему разум умопомрачительный запах и название «рогатая анхима». Ему послышалось — рогатая скотина.
Не сказав ни слова, он тихо скользнул вперед. Когда я увидел, что мощный сук в его руках взметнулся вверх, то понял, что сейчас случится непоправимое. Я подался вперед и навечно запечатлел в памяти этот незабываемый момент. Тщедушный парень, разодравший на две части «рогатую анхиму», передавал лучший кусок профессору. С одной стороны, царственную особу, обладателя густого баса и львиной гривы, потчевал жареным южноамериканским гусем худосочный парень, а с другой стороны — Данила.
Как только гусь оказался в руках многознающего профессора, на его массивную голову опустился не менее массивный сук. Профессорская голова оказалась крепка как наковальня. Хрясть, и сук разломился пополам. Это и спасло второго трапезника,
— Кого есть собрались, скоты?
И тут из кустов вышел я. Увидев еще и меня, тщедушный парень побелел лицом.
— Вы, ребята, совсем ополоумели? За птицу убивать человека?
— Это ты человек? — наступал на него Данила.
Отступая, парень споткнулся. Над его головой зависла укороченная дубинка моего приятеля. Данила стал ее опускать.
— За козла ответишь!
Парень по-заячьи взвизгнул.
— Молодые люди, я здесь ни при чем. Козленка нам еще только обещали, но боюсь, его того…
— Ах, обещали говоришь? Кто обещал?
Удары дубинки так и сыпались на голову парня. Мой дружок отвел душу и наконец повернулся к импровизированному столу. На разостланной газете лежало мясо птицы, поджаренной на костре. Характерные две ноги, два крыла, шея, грудка, рядом помидоры, пучок лука, хлеб и пузатая бутылка вина. Кешкой тут и не пахло. Обмишурились. Но назад ходу не было. Профессор не подавал признаков жизни, а парень жалобно скулил. Данила задумчиво крутил в руке поджаренную ножку «рогатой анхимы», затем понюхал ее и даже надкусил. Парень воспрял духом.
— Берите все, что хотите, нам не жалко. Берите ешьте! Гусь латиноамериканский, на вертеле жаренный, — как официант в ресторане рекламировал он свое коронное блюдо. — Если надо, я закажу вам завтра отечественного гуся.
И в это время зашевелился профессор. Он поднял от земли лобастую голову и непонимающе уставился на нас.
— Дерево рухнуло на меня, Олежка? — вертя в руках надломленный сук, спросил он. Испуганный парень согласно кивнул.
— Профессор, у нас гости, с претензиями. За козла какого-то предлагают ответить. Я думаю, за Фитиля. За него мы отдуваемся.
Профессор, покряхтывая, сел. Информация с трудом до него доходила.
— Говоришь, семейство жвачных их интересует, полорогие, группа козлов? — он повернул в нашу сторону львиную гриву. — А вы знаете, молодые люди, что козлы делятся на три рода — козерогов, собственно, козлов и полукозлов. Где ваши интересы?
— Наши интересы там же, где и ваши, — зло сказал Данила. — Не держите нас за идиотов. Вы где гуся украли?
— Ах, это? — Профессор осуждающе посмотрел на парня, которого назвал Олежкой. — Мой юный друг, я так понимаю, что на нашу пищу есть еще претенденты. Вот видишь, подтверждается старая истина, мир жесток и устроен по давним законам Дарвина. Свое собственное существование зиждется на уничтожении чужой жизни. Выживает сильнейший. Без уничтожения чужой жизни немыслимо движение прогресса. И его наибольший рассвет достигается тогда, когда сильнейший одолевает слабейшего. Жить могут только привилегированные классы и олимпийские чемпионы, пир жизни лишь для них. Для них расставлены приборы за пиршественным столом, остальные могут не являться. Так, молодые люди?
Заговорил он нам зубы. С последними словами профессор извернулся и неожиданно мертвой хваткой схватил за руку потерявшего бдительность Данилу. Молодой доходяга Олежка тоже перешел в наступление. В его руках я увидел непонятно откуда взявшийся металлический прут. Расклад сил поменялся. Теперь мы с Данилой были их пленниками, нас загнали в угол.
— Ну-с, аборигены, — профессор выкручивал Даниле руку, пока из нее не выпал сук, — прошу внятно изложить мотивы ваших хулиганских поступков. Ваш удар с точки зрения логики абсолютно ничем не мотивирован, он превышает пределы допустимого возмездия. Извольте объясниться, где пересеклись векторы наших с вами интересов?