Добро пожаловать в город ! (сборник рассказов)

Шоу Ирвин

– - В чем дело?
– - осведомился Сэм.

Они даже не шелохнулись; по-прежнему молчали.

– - Какие милые ребята,-- мягко произнесла Эстер.-- Очень приятные. Вы случаем не ходите в Принстон, а?
– - громко поинтересовалась она.

Те молчали. Мэкс насвистывал тему одной из своих сонат; повел велосипед рядом с собой, пытаясь их обойти. Они его не пустили; наконец поднялись, обыскали старую одежду Сэма и Мэкса, пошарили в карманах старых женских брючек Эстер, в пятнах от кулинарного жира и велосипедной смазки, ощупали карманчики ее потрепанной

хлопчатобумажной рубашки.

– - Ничего нет!
– - объявил парень в темно-бордовой футболке.-- Могу поспорить -- на всю троицу не будет и доллара.

– - Интеллигент,-- определил Мэкс с улыбкой, глядя на него сквозь линзы очков и медленно потирая лысину.-- Настоящий интеллигент, сразу видно.

– - Не сильно задавайся!
– - отвечал парень в футболке.

– - Жиды!
– - высказался второй с раскрытым ножом в руках.

– - Парочка жидов из колонии свободной любви чокнутой старухи Спиер.

– - Ну-ка, убирайтесь отсюда!
– - Парень в футболке отошел к обочине дороги, освобождая для велосипедистов путь.-- Убирайтесь отсюда к чертовой матери!

Медленно вертя педалями, проехали между ними: Эстер -- посередине, Мэкс и Сэм -- по бокам.

– - Жидовские ублюдки!
– - бросил парень с ножом.-- Вшивые жидовские ублюдки!

Подождав, пока велосипедисты отъедут ярдов на пятнадцать, он бросил вслед им камень. Его примеру последовали приятели: проворно поднимали с дороги камни и швыряли их в велосипедистов. Сэм, тормознув, ехал теперь за Эстер, закрывая ее собой. Все теперь быстро завертели педалями и сидели на своих седлах прямо, словно застыли, не оглядываясь назад. Один камень угодил Мэксу в плечо; он побледнел от боли, руки затряслись на руле, но не пригнулся и не стал оглядываться назад. Оказавшись за поворотом, они сбавили скорость.

– - Несчастный Мэкс!
– - проговорила Эстер.-- Ведь ты даже не еврей. Нет, ты якшаешься явно не с теми людьми.

– - Амбар Томаса рядом, впереди, прямо по дороге.-- Мэкс глядел строго впереди себя.-- Может, раздобудем там пару вил и вернемся -- разберемся с этими четырьмя джентльменами? Попросим Томаса нам помочь.

– - Тоже придумал!
– - осадил его Сэм.-- Много ты наделаешь со своими вилами.

– - Послушай, Сэм!
– - вмешалась в разговор Эстер.-- Для чего тебе все эти неприятности?
– - И сразу осеклась, заметив выражение лица Сэма.

– - Я уехал из Берлина, из Вьетнама...-- задумчиво вспоминал Мэкс.-Считал, что больше никогда не увижу ничего подобного. Как, вероятно, все же ужасно быть евреем!

Мэкс все еще был бледен; внимательно выискивал колеи на дороге.

– - Привыкаешь,-- откликнулся Сэм.-- Так или иначе.

– - Старуха Спиер,-- объяснил Мэкс,-- каждое лето приглашает к себе пятнадцать безденежных артистов, потому что верит в силу искусства и чувствует себя одинокой. Сколько там у нее сейчас евреев?

– - Четверо,-- ответил Сэм.

– - Артисты,-- подхватил Мэкс.-- Выходит, жители этого городка их ненавидят и называют жидами. Пятнадцать

творчески одаренных людей собираются в одном месте -- рисуют, сочиняют музыку, пишут стихи, играют струнные квартеты,-- поэтому-то их и ненавидят, поэтому и называют это место колонией свободной любви старой леди Спиер. Что же такого плохого артисты, художники и музыканты сделали американцам? За что они их так люто ненавидят? Что дурного им сделали евреи?

Подъехали к развилке и остановились.

– - Езжай-ка лучше домой,-- обратился Сэм к Эстер.-- Не обращай внимания и езжай домой.

Эстер пристально посмотрела на Сэма и Мэкса.

– - Чего, черт подери, ты хочешь добиться?

– - Езжай домой!
– - повторил Сэм.

– - О'кей.-- Эстер пожала плечами.-- Ну, ладно, я голодна. Я теперь ем как лошадь.-- Вскочила на велосипед и быстро заработала педалями. Сэм молча глядел, как она ехала по дороге между двумя плотными рядами деревьев. "Там, внутри ее организма,-- мой ребенок,-- думал он.-- Да, в самом деле в наши дни нужно быть большим эгоистом, чтобы иметь детей. Когда-то было все по-другому, но в наше время все перевернуто вверх тормашками".

Сэм с Мэксом сели на велосипеды и поехали к дому Томаса. "Вот эти четверо подонков швыряются камнями,-- думал Сэм, крутя педали.-- Погромы планируются в разных уголках Соединенных Штатах; они предназначены и для моего ребенка, который только через пять месяцев появится из утробы матери. Есть люди, которые уже ненавидят моего сына, а он еще и на человека не похож в чреве матери -- у него есть жабры". Сэм тихо засмеялся.

– - Чего такого смешного?
– - удивился Мэкс.

– - Так, ничего. Подумалось кое о чем. Глупость, конечно.

"Да ведь это же четверо хулиганов,-- размышлял Сэм,-- зачем принимать все это близко к сердцу? Но ведь день за днем американцы, американский народ, становятся такими, как они. Мальчишки и взрослые мужчины продают книжки отца Куглина на каждом углу, а убогие пожилые дамы охотно их покупают. Какие болезненные, словно истощенные недоеданием, лица у этих продавцов и их покупателей! Эта заразная болезнь проникает все глубже во все органы такого большого организма, как Америка, отравляет кровоток. И одновременно появляется все больше отелей, куда тебе вход заказан, жилых домов, даже в Нью-Йорке, где тебе не разрешают жить..."

Сэм продавал свои статьи в журналы, где помещалась реклама курортных мест с такими предупреждениями: "Только для особой клиентуры", "Только для эксклюзивной клиентуры", "Только для избранной клиентуры".

"Отель рекламирует свою "эксклюзивную клиентуру",-- размышлял Сэм,-под которой подразумевается любой, кроме шести миллионов евреев и пятнадцати миллионов чернокожих. Эксклюзивная клиентура -- сто десять миллионов людей. Ничего себе! Ладно,-- убеждал себя Сэм,-- ведь ты же мог прежде не обращать на это внимания, ведь все это статика, условия существования, и в такой атмосфере еще можно было дышать. Но ситуация уже приобрела печальную динамику!"