Добро пожаловать в Купер
Шрифт:
Она была недовольна. Я это понимал. Но и я тоже не был счастлив. Правда в том, что я не всегда работал допоздна. Частенько, заканчивая смену, я ловил себя на мысли, что не хочу возвращаться домой. Сидел в патрульной машине или шел в бар. И уж поверьте, за свой эгоизм я заплатил сполна.
Вы уже знаете, что было дальше. Вы получили мое признание. Глаза открыты, а вода почти остыла. Я ничего не мог поделать.
И да, иногда я залезаю в ванну, чтобы посмотреть, как долго смогу задерживать дыхание, прежде чем вынырну, чтобы глотнуть воздуха. Знаю, глупо, но это правда. Иногда, если прилично набрался, я чувствую ее рядом с собой – там, под водой. Однажды, клянусь, я
Только на этот раз, в Купере, после того, что мы с Джо сделали, она не ждала меня, когда я открыл глаза, и рядом ее тоже не оказалось. Ни грустной улыбки, ни бледной кожи.
Когда я наконец вынырнул, хватая ртом воздух, я был один.
От моей камеры до комнаты, где я рассказываю свою историю, путь неблизкий. И теперь я хожу туда каждый день. Я и Новичок. Туда и обратно, строго по часам.
Сначала я молчал, но потом стало скучно. Кроме того, мне есть что рассказать. У меня своя история. А Новичок, похоже, хороший парень. И, по-моему, заслуживает услышать больше, чем другие.
И вот однажды я заговорил, а Новичок притих и слушал.
Я родился в тюремной больнице в Берлингтоне, в штате Вермонт. Моя мать отбывала срок за убийство своего бойфренда-насильника. Такое вот вступление, да.
Мать изнасиловал мужчина по имени Роберт. На переднем пассажирском сиденье серебристого «Бьюика». Это было пятого октября в Берлингтоне. Они вместе ходили на фильм Клинта Иствуда «Два мула для сестры Сары» в кинотеатре «Стронг» на Вайноски-авеню. Потом поужинали в кафе «Йорк Стейк» в торговом центре «Берлингтон-молл» (фильм, наверно, был отличный, а вот о еде такого определенно не скажешь).
Встречались они недолго. Пару недель, может быть, месяц. Кстати, мою мать зовут Сандра. На следующее утро ее нашла ее мать (здоровенная, неуклюжая женщина, с которой я так и не имел удовольствия познакомиться). Моя мать лежала у входной двери.
Я часто думал, как в ту ночь она возвращалась домой. Скорее всего, на машине. Интересно, он видел, что она скорчилась на заднем сидении, дрожит и задыхается от слез? Возможно, он больше беспокоился из-за новой кожаной обивки – как бы эта пьяная девка не вздумала там блевануть. Может быть, поэтому он даже не удосужился проверить, вошла ли она в дом.
В любом случае, мы все знаем, к чему это привело. Маму изнасиловали, мама забеременела, мама купила себе пистолет и вышибла Роберту мозги. Они попали прямо на стену многоквартирного дома. Да так высоко, что уборщикам понадобился подъемный кран, чтобы соскрести всю эту дрянь.
Оружие она купила в магазине на углу Брэдли-стрит и Хангерфорд (да благословит Господь Вермонт за безусловную любовь ко Второй поправке) и проехала полгорода, а потом сидела три часа на детской площадке и ждала, пока Роберт закончит работу.
Именно эти три часа и сыграли против нее. Оказывается, судьям не нравится, когда убийцы ждут так долго. Долгое ожидание подразумевает преднамеренность убийства. К тому же их сильно напрягло, что кто-то «находился на детской площадке с заряженным оружием».
Большую часть этой информации я почерпнул из судебных протоколов. Они все сохранились, сложены в коробки и лежат в подвале. Бумаги скреплены степлером, папки перехвачены
Я не был уверен, что они позволят мне посмотреть документы. Я тогда еще даже не успел перешагнуть порог совершеннолетия. Девятнадцать лет, худой как жердь. Волосы зачесаны назад, лучший костюм – поверьте, слово «лучший» здесь ничего не значит. Но, как оказалось, прочитать эти материалы может каждый. Как сказала дама за стойкой регистрации, это общедоступные архивы. Как вам такое, а? История моего зачатия открыта для свободного ознакомления. Я, узнав об этом, почувствовал себя немножко Иисусом.
Я снял номер в мотеле рядом со зданием суда и провел два дня, читая все подряд. А закончив, увидел ее в совершенно новом свете. Мою маму. Она не была какой-то безвольной игрушкой, которой все пользовались и над которой все издевались. Она была невероятно крута. Помню, как читал и перечитывал некоторые отрывки из стенограммы. Она выдала все как есть. Как я уже сказал, та детская площадка в конце концов вышла ей боком. И, конечно, судья устроил из этого факта настоящее шоу. Разглагольствовал о детях на качелях, об их матерях, сидевших на скамеечках и видевших все своими глазами. Постоянно называл их невинными. Спросил ее, что бы случилось, если бы что-то пошло не так. Твердил о кровавом месиве, о том, как нехорошо, что люди видят такое во вторник в четыре часа дня. В конце, вынося приговор, спросил, не хочет ли она что-нибудь сказать, и она ответила, что, конечно, ей есть что сказать.
Стенограммы – они хороши до определенного момента. В них все правильно написано, напечатаны они красиво и аккуратно, но не передают всех эмоций. Понимаете? Я перечитывал эти слова, снова и снова, бесконечно представлял, как мама стоит там, в суде, и ее голос звучит ровно или, может быть, чуть-чуть срывается. В зале тишина, репортеры ловят каждое ее слово. Июньский день, в зале почти душно. Я представлял, как она рассказывает судье, почему сделала то, что сделала, как Роберт сначала был внимательным и заботливым – покупал ей цветы, шоколад, придерживал для нее дверь и все такое прочее. Черт возьми, да он даже встретился за послеобеденным чаем с ее матерью, чем заслужил ее одобрение. Возможно, для судьи этого было мало, но для нее это значило очень много. До Роберта мама ни с кем не была, и вот ее первый раз стал, вероятно, последним – если только подобных ему нет в региональном исправительном учреждении Читтенден (а они там, несомненно, есть).
Она сказала, что ей жаль, если она испортила кому-то день, когда выстрелила Роберту в голову, но о самом поступке она не сожалеет. Сказала, что застрелила бы его снова, если бы пришлось. Сказала, что, возможно, он был у нее первым, но она у него, скорее всего, не первая. Сказала, что оказала услугу обществу. И если другие, подобные Роберту, призадумаются, прежде чем последовать его примеру, ей будет достаточно.
Я часто задавался вопросом, а понял ли Роберт. В самый последний момент, перед тем как она нажала на спусковой крючок. Повернулся ли он к ней. Или был совершенно беспечен и думал о том, что съесть на обед или стоит ли посмотреть новый фильм «Планета обезьян», или, может, кого бы еще ему изнасиловать.