Добро пожаловать в Накки-ярви
Шрифт:
— Держи. — Фелиция протянула открытую аптечку.
— Промедол давай. — Я разорвал пакет с бинтом и наложил тампоны на раны. К сожалению, оболочка пакета для герметизации не годилась, но признаков пневмоторакса не наблюдалось. На всякий случай, заизолировал наложенный тампон куском полиэтиленовой обертки от дыхательной маски, которая почему-то тоже имелась в аптечке, и продолжил перевязку.
Управившись со второй раной, я, наконец, поднял голову и огляделся. Генерал, облокотившись на машину, говорил по сотовому телефону, рядом настороженной тенью маячил Паук, а двое спецназовцев под руководством
— Сережа, помоги мне укрыться. Холодновато что-то и больно. — Охрипший Светкин голос вернул меня к действительности.
Такого быть не может, потому что этого не может быть. Глаза девушки с укоризной смотрели на меня. После двух тяжелых, почти смертельных ранений и лошадиной дозы противошокового препарата девушка находилась в сознании и могла разговаривать. Скинув с себя куртку, я осторожно укрыл Светку и медленно поднял на руки. Тело девушки мне показалось неестественно тяжелым, но помешать мне донести ее до машины не могло ни чего.
Двадцать шагов до микроавтобуса я сделал как во сне. Как в тумане передо мной возникло встревожено-удивленное лицо Ходули, до слуха донесся, словно из-под воды, глухой голос Свиягова. Чьи-то руки подхватили Светкино тело, и черное небо стремительно рухнуло на меня.
Глава 10. Право выбора
— А вы везунчик, майор. — Голова в хирургической маске склонилась над моим животом. — Пару сантиметров правее, и все — моя помощь бы не понадобилась.
В боку защипало, но все было терпимо. Затем тугая повязка стянула живот, и врач с нотками удовлетворения в голосе произнес:
— Через неделю-полторы вы сможете совершать нормальные пешие прогулки, а чуть позднее — и занятия физкультурой. Завтра сниму повязку, и на этом моя помощь закончится. Петр Константинович, — врач повернул голову в сторону дверей, где маячил Паук, — проследите, чтобы молодой человек не спешил с физическими нагрузками. Хотя регенерирующие способности у него фантастические, но ранение — есть ранение. Все эти ваши шпионские игры не могут позитивно влиять на процесс выздоровления. Лежал бы сейчас в госпитале в нормальных условиях и под надлежащим надзором… — Он резко замолчал и раздраженно махнул рукой.
— Выздоравливай. — Паук подмигнул и повел врача в прихожую.
Почти неделю я маялся, как больной, а точнее — раненый. Все-таки на милицейском посту меня угораздило поймать пулю в бок. Ранение — так себе, не очень серьезное. Ни чего важного не задело, но кровушки потерял много. Тогда, в горячке короткой схватки и из-за Светкиного состояния, я и не осознал, что ранен, и лишь большая кровопотеря заставила в последний миг потерять сознание. Мне-то что, и не с такими ранами выкарабкивался, а вот Светке повезло. Если судить по рассказам Альбины и Паука, которые навещали меня по несколько раз каждый день и почти поселились в моей квартире, все медики госпиталя, куда той ночью отвезли девушку, просто ошалели от данного случая. Моя ведьмочка не только выжила, но и выздоравливала слишком быстро, говорят, что
Здоровье здоровьем, но за дни вынужденного безделья для того, чтобы ясно осознать сложившуюся ситуацию времени хватало с избытком. И чем я больше анализировал прошедшие события, тем больше они мне не нравились. Десятки убитых и раненых, жесточайшая конкуренция силовых структур, странный НИИЧАВО и ощущение обмана — при каждом звонке в дверь будешь невольно настораживаться в ожидании следователя, конвоя, киллера или другой неприятности, а тут еще и недостаток информации. Паук и Альбина на мои вопросы отвечали уклончиво, ссылаясь на распоряжения Свиягова, а сам шеф на следующий день после моего ранения укатил в Москву, оставив заминать последствия всей нашей деятельности Прошкину.
— Иваныч. — Из-за приоткрытой двери показалась физиономия Паука. — Завтра уезжаем в первопрестольную.
— Я в отпуске. — Столь неожиданное сообщение немного выбило из задумчивого состояния. — К тому же, больной.
— В том-то и дело. — Прошкин вошел в комнату и присел на стоящий около кровати стул. — Меня отзывают в институт, и обеспечивать твою безопасность будет некому.
— То есть, я под следствием?
— Нет. — Усмехнулся Паук. — В этом вопросе все отрегулировано. Перед законом ты чист, твоя фамилия не проходит ни по одному эпизоду, алиби у тебя железное, но кроме правоохранительных структур имеются и другие конторы, которые копают под институт, где работает твоя подруга. Есть организации, имеющие интерес к наследству Инквизитора.
— А я здесь при чем?
— Слишком много знаешь.
— Да ладно. — Я успокаивающе махнул рукой. — В дела Урманского я не лез, и лезть не хочу.
— Пол часа назад Инквизитора застрелили прямо на больничной койке. Начинается борьба за его наследство. А ты, мой милый друг, в последнее время зафиксировался, как его лучший друг и соратник.
— Жалко мужика. — Протянул я, лихорадочно обдумывая новость. — Все-таки один из немногих порядочных людей, что привелось встретить в этом гадюшнике.
— Это — не все. — Голос Паука стал жестче что ли. — На нашего человека в его окружении также была совершена попытка покушения.
— Иван?
— Он самый. К счастью мы успели ликвидировать киллера в самый последний момент. Не секрет, что Иван является одним из претендентов на место главы питерского филиала Ордена. К тому же, фискальные органы опечатали офис Инквизитора и арестовали все финансовые счета.
— Во, блин, заварилось. — Я, стараясь не тревожить раненый бок, слез с кровати начал одеваться.
— Ты куда собрался? Самолет только завтра.
— А я не на самолет. Хочу до Светы съездить, в госпиталь.
— Реакция прогнозируемая. — Хмыкнул Прошкин. — Только ехать туда не нужно.
— Почему? — Даже выработанная годами службы «покладистость» вступила в противоречие с тревогой за девушку. — Я не на службе, а мешать мне встретиться с дорогим для меня человеком ты не имеешь права. Да и не сможешь.
— Ты создаешь проблемы не только себе, но и всем. На тебя, возможно, готовится покушение, мои люди задействованы для других дел, обеспечить твою безопасность не кому, а ты игнорируешь мои рекомендации.