Добро пожаловать в обезьянник (сборник)
Шрифт:
Кэтрин снова остановилась.
— Ты ведь знаешь, что будет дальше?
— Не-а, — ответил Ньют.
— Мы пожмем друг другу руки, попрощаемся и расстанемся друзьями, — сказала Кэтрин. — Вот что будет дальше.
Ньют кивнул:
— Хорошо. Вспоминай обо мне иногда. Вспоминай, как я тебя любил.
Сама того не желая, Кэтрин расплакалась. Она повернулась спиной к Ньюту и вгляделась в бесконечную колоннаду леса.
— Что это значит?
— Это значит, что я очень злюсь! — воскликнула Кэтрин
— Я должен был убедиться.
— Если б я тебя любила, ты бы сразу об этом узнал!
— Правда?
— Ну да. — Кэтрин повернулась к нему. Щеки у нее изрядно покраснели. — Ты бы узнал.
— Как?
— Ты бы увидел… Женщины не умеют скрывать чувства.
Ньют пригляделся к Кэтрин. Она с ужасом осознала, что сказала истинную правду: женщины не умеют скрывать любовь.
Ее-то Ньют и увидел.
А увидев, сделал то единственное, что мог и должен был: поцеловал Кэтрин.
— Это черт знает что такое! — воскликнула она, когда он выпустил ее из объятий.
— Правда?
— Напрасно ты это сделал!
— Тебе не понравилось?
— А ты чего ждал… дикой, безудержной страсти?
— Повторяю: я никогда не знал и по-прежнему не знаю, что будет дальше.
— Мы попрощаемся, и все.
Он немного нахмурился.
— Хорошо.
Кэтрин произнесла еще одну речь:
— Я не жалею, что мы поцеловались. Это было очень приятно и мило. Нам давно стоило это сделать, ведь мы были так близки. Я всегда буду помнить тебя, Ньют. Желаю тебе удачи и счастья.
— И тебе того же.
— Спасибо.
— Тридцать дней, — сказал Ньют.
— Что?
— Тридцать дней мне придется провести в военной тюрьме за этот поцелуй.
— Это… это ужасно, но я не просила тебя уходить в самоволку!
— Знаю.
— За такие глупые выходки звание Героев точно не присуждают.
— Наверно, здорово быть героем. Генри Стюарт Чейзенс — герой?
— Мог бы им стать, если бы такой шанс представился. — Кэтрин с тревогой заметила, что они двинулись дальше. Ньют, похоже, благополучно забыл о прощании.
— Ты вправду его любишь?
— Конечно! — с жаром ответила она. — Иначе бы я не стала за него выходить!
— И что в нем хорошего?
— Да сколько можно! — вскричала Кэтрин, снова остановившись. — Ты вообще представляешь, как мне обидно это слышать? В Генри много, много, очень много хорошего! И наверняка также много-много плохого. Но это совершенно тебя не касается. Я люблю Генри и не подумаю вас сравнивать!
— Прости.
— Я серьезно!
Ньют снова ее поцеловал. Он поцеловал ее, потому что она сама этого хотела.
Они вошли в большой сад.
— Когда мы успели забраться так далеко от дома, Ньют? —
— Шаг один, шаг второй, по полям и лесам, по мостам… — проговорил Ньют.
— Так незаметно они складываются… шаги.
На колокольне школы для слепых зазвонили колокола.
— Школа для слепых, — сказал Ньют.
— Школа для слепых. — Кэтрин сонно тряхнула головой. — Мне пора домой.
— Тогда давай прощаться.
— Когда я пытаюсь, ты всякий раз меня целуешь, — заметила она.
Ньют сел на невысокую стриженую травку под яблоней.
— Присядь, — сказал он.
— Нет.
— Я тебя пальцем не трону.
— А я тебе не верю.
Она села под другое дерево, в двадцати футах от Ньюта. Села и закрыла глаза.
— Пусть тебе приснится Генри Стюарт Чейзенс.
— Что?
— Пусть тебе приснится твой замечательный будущий муж.
— Хорошо, — кивнула Кэтрин и еще крепче зажмурилась, чтобы скорей представить себе жениха.
Ньют зевнул.
В ветвях деревьев жужжали пчелы, и Кэтрин едва не задремала. Когда она открыла глаза, Ньют спал.
И тихо похрапывал.
Кэтрин дала ему поспать около часа — и на протяжении этого часа всем сердцем его обожала.
Тени яблоневых деревьев потянулись к востоку. Со стороны школы для слепых вновь раздался колокольный звон.
— Чик-чирик, — прощебетала синица.
Где-то вдалеке взревел и заглох мотор. Потом снова взревел и снова заглох.
Кэтрин встала и присела на колени рядом с Ньютом.
— Ньют, — окликнула она.
— А? — Он открыл глаза.
— Поздно уже.
— Привет, Кэтрин, — сказал он.
— Привет, Ньют, — отозвалась она.
— Я тебя люблю.
— Знаю.
— Слишком поздно?
— Слишком поздно.
Ньют встал и со стоном потянулся.
— Отлично прогулялись, — сказал он.
— Согласна.
— Ну что, расходимся?
— Куда ты пойдешь? — спросила она.
— Да в город, куда еще. Сдамся.
— Удачи.
— И тебе, — кивнул он. — Выходи за меня, Кэтрин?
— Нет, — ответила она.
Он улыбнулся, пристально на нее посмотрел и быстро зашагал прочь.
Кэтрин провожала взглядом его силуэт, исчезающий в длинной перспективе деревьев и теней, и думала: если он сейчас остановился, если обернется, если позовет ее, она обязательно к нему побежит. По-другому просто нельзя.
Ньют остановился. И обернулся. И позвал ее.
— Кэтрин!
Она подбежала, она обвила его руками. Она не могла говорить.
1960
Портфель Фостера