Добро пожаловать в обезьянник (сборник)
Шрифт:
— Немного уйдет на нашу с Альмой старость, а все остальное отдам сыну.
— Но вы уже сейчас можете перестать работать по выходным!
Он резко вскочил.
— Послушайте. Я попросил вас заняться моими финансами, а не жизнью. Если вы на это не способны, я найду другого специалиста.
— Что вы, Герберт… мистер Фостер. Прошу прощения, сэр. Я только пытаюсь нарисовать цельную картину, чтобы наилучшим образом распорядиться вашими средствами.
Он сел, красный как рак.
— В таком случае вы должны уважать мои
— Конечно, разумеется! И вы правы, я уважаю вас за этот шаг. — Будь моя воля, я бы сдал его в психушку. — Можете полностью доверить мне свои финансы. Ни о чем не волнуйтесь, я вложу ваши дивиденды наилучшим образом.
Гадая над жизненными воззрениями Герберта, я ненароком взглянул на проходившую мимо эффектную блондинку. Герберт что-то пробурчал.
— Простите? — переспросил я.
— «Если же правый глаз твой соблазняет тебя, вырви его и брось от себя», — повторил Герберт.
Я оценил шутку и засмеялся, но тут же умолк. Мой клиент был совершенно серьезен.
— Что ж, скоро вы расплатитесь с кредитом на машину и сможете со спокойным сердцем отдыхать по выходным! И вам действительно есть чем гордиться, не так ли? Собственным потом и кровью заработали на целую машину — до самой выхлопной трубы!
— Один платеж остался.
— И можно распрощаться с рестораном!
— Но потом я хочу купить Альме подарок на день рождения. Телевизор.
— Его вы тоже решили заработать сами?
— А вы представьте, какой это будет прекрасный подарок — от всего сердца!
— Да, сэр… И вашей жене будет чем заняться в выходные.
— Два года работы по выходным — ничтожная плата за счастье, которое мне дарит Альма.
Я подумал, что если фондовый рынок и дальше будет развиваться теми темпами, которыми он развивался последние три года, Герберт станет миллионером аккурат к тому времени, когда внесет последний платеж за телевизор для Альмы.
— Хорошо.
— Я люблю свою семью, — убежденно проговорил он.
— Не сомневаюсь.
— И не променяю такую жизнь ни на какие блага.
— Очень хорошо вас понимаю. — У меня возникло чувство, будто мы о чем-то спорим и Герберт горячо отстаивает свою точку зрения.
— Стоит только подумать, какая жизнь была у отца и какую веду я, и меня тут же охватывает блаженство. Я и не ведал, что такое блаженство возможно!
Не много же блаженств Герберт испытал на своем веку, подумал я.
— Завидую вам. Должно быть, вы по-настоящему счастливы.
— Счастлив, да-да! — убежденно повторил он. — Очень, очень счастлив.
Моя фирма вплотную занялась состоянием Фостера: ряд медленно растущих акций мы заменили на более доходные, выгодно вложили собранные дивиденды, диверсифицировали портфель с целью максимально сократить риски — словом, привели финансы клиента в должную форму. Собрать продуманный портфель —
Это было выше моих сил, и однажды я решил подстроить нам встречу: узнать название ресторана, в котором работал Герберт, и случайно зайти туда поужинать. Подробный отчет о проведенных нашей фирмой работах ненароком окажется при мне.
Я позвонил Альме, и та назвала мне ресторан — признаться, я никогда о таком не слышал. Герберт не любил говорить об этом месте, поэтому я решил, что оно довольно мрачное — «крест», по его собственному выражению.
Ресторан оказался даже хуже, чем я рассчитывал: душный, темный и шумный. Герберт выбрал себе настоящий ад, чтобы искупить грехи отца, или продемонстрировать признательность жене, или не упасть в собственных глазах, или что он там еще забыл.
Я стал протискиваться мимо скучающих женщин и подозрительных типов к барной стойке. Чтобы бармен меня услышал, пришлось кричать. Тот проорал в ответ, что знать не знает человека по имени Герберт Фостер. Видимо, он выполнял совсем уж грязную работу на кухне или в подвале. Что ж, обычное дело.
На кухне какая-то карга жарила сомнительного вида котлеты и посасывала пиво из бутылки.
— Я ищу Герберта Фостера.
— Здесь никакого Фостера нету.
— А в подвале?
— И в подвале нету!
— Вы вообще не знаете этого человека?
— Не знаю я никакого Фостера и знать не хочу!
— Спасибо.
Я сел за столик, чтобы все обдумать. Герберт, по-видимому, взял название ресторана из телефонного справочника, чтобы как-то объяснить Альме свое отсутствие по выходным. Мне даже полегчало: выходит, у Герберта все-таки были причины не притрагиваться к восьмистам пятидесяти тысячам, а мне он просто вешал лапшу на уши. Я тут же вспомнил, как он морщился, стоило мне заговорить о свободных вечерах: точно у него под ухом запустили бормашинку. Да-да, теперь я понял: как только Альма узнает, что муж богат, у него больше не будет повода удирать из дому по выходным.
Но что же было Герберту дороже восьмисот пятидесяти тысяч долларов? Наркотики? Спиртное? Женщины? Я вздохнул: ничегошеньки, конечно, не прояснилось. На подлость Герберт был не способен. Если он и мутил воду, то по какой-то уважительной и благородной причине. Мама так хорошо поработала над его воспитанием, а сам Герберт так искренне презирал отца, что я не сомневался: действовать он способен лишь из самых благих побуждений. Я сдался и заказал себе стаканчик — решил пропустить немного на ночь.