Добродетель и соблазн

Джонсон Сьюзен

Небрежность и обыденность ее жеста насторожили Шуйского, когда он остановил коня и пристально взглянул на женщину, которая словно бы не замечала его присутствия. Она поправляла расшитые обшлага перчаток для верховой езды, и ее безучастное равнодушие наполнило его ужасом. Это был век суеверия и фанатичной набожности, страх перед Богом и варварские предрассудки сосуществовали в языческой душе человека. А вдруг милость Божия защитила его жену? Ни единый выстрел, ни одна стрела не тронули ее.

Она наконец подняла глаза, и он вздрогнул перед

неумолимой злобой и презрением в ее глазах.

– Мой друг Тимофей погиб, – вымолвила она, а ее ледяной взгляд пронизал его холодом до самых костей. – Это была бесполезная смерть. Господь покарает тебя за это гибелью, – произнесла она, указывая на него перстом и взглядом, горящим фанатичной мстительностью.

Она была воплощением богини смерти, облаченная в верный плащ, с пронзительным, завораживающим взором и убийственным холодом в голосе.

Под темной бородой и смуглой кожей Шуйского проступила мертвенная бледность. Но в этот момент кто-то из его людей хихикнул, и это укрепило его решимость.

– А может, он покарает именно вас, сударыня. – Его взгляд скользнул по ее округлившемуся животу. – За ваши грехи. – Доказательство неверности жены подстегнуло его мстительную ярость и умерило страх, на лице появилось мрачное выражение. – Когда я вернусь с головой вашего любовника, вы сможете подарить ему последний поцелуй перед тем, как умрете сами.

Татьяна покачала головой.

– Я сейчас вижу Ставра. Он смеется над вашими хилыми потугами. – Взмахнув рукой жестом, охватившим всех присутствующих конников, она добавила тихо, словно понимая, что ей не требуется повышать голоса, чтобы быть услышанной. – Он насылает на всех вас проклятие Господне, называя бессильными ничтожествами.

Людей князя охватило смятение. В длинном, до лодыжек, черном плаще, с развевающимися на ветру темно-рыжими волосами, безжалостным взглядом, проникающим в самую душу, она казалась им черной колдуньей, насылающей на всех проклятие.

Даже княжеский конь непрестанно перебирал ногами, словно и его затронули ее бесовские чары. Крепче сжав коленями конские бока, Игорь проклял в душе царя, заставившего его жениться на этой злобной гарпии. Неуверенный, ощущая безотчетный страх перед столь яростным фанатизмом, князь прибегнул к угрозе:

– Вашему гетману будет не до улыбок, когда мы найдем его.

Татьяна вздернула подбородок и пронзила своего мужа испепеляющим взглядом, исполненным непреклонности.

– Ты не сможешь даже тронуть его!

Привстав в стременах, он пришпорил коня и понесся во весь опор, не желая продолжать спор, который мог лишь унизить его в глазах его дружины или хуже того – сделать жертвой дьявольского проклятия жены. Он кожей чувствовал, как ее взгляд прожигал дыру в его спине, а ежели она действительно обладает даром Божиим, то может быть опасной. Видимо, все же царь Иван, ослепленный соблазном завладеть ее состоянием, кое-чего не учел. Наверное, теперь разумнее избрать более безопасный способ, чтобы расправиться с княгиней Татьяной. Он мог

бы отправить ее в монастырь, держать под стражей где-нибудь в удаленном имении и спокойно оформить развод. Использовать любую возможность, лишь бы не подвергаться риску мести ее злобных богов.

Но гетман все равно умрет. Тут не было места сомнениям. Раз он имел прелюбодейную связь с его женой, даже Небесный суд оправдывал мужа за убийство.

Пришпорив коня, князь в сопровождении дружины взял курс на юг.

Согласно донесениям, граф Бирон участвовал в военной кампании короля Сигизмунда на юге. Прозрачные и непостоянные границы между Россией и Польшей открывали свободный доступ к расположению армии Сигизмунда. Можно было легко сойти за одну из славянских дружин, выступавших на стороне польского короля.

Через неделю отряд князя Шуйского обнаружил кавалерию Сигизмунда, раскинувшую лагерь севернее Днепра. Они ждали подкреплений, прежде чем начать наступление на новые бастионы крымского хана. Задержка оказалась на руку Шуйскому, который предпочел бы не углубляться в Крым.

Поскольку граф Бирон был одним из известных молодых львов под командованием Сигизмунда, чтобы найти гетмана, достаточно было следовать за его славой.

Граф был явно раздражен неожиданной и длительной задержкой. Единственное, чего желал Ставр, это скорейшего начала боевых действий и быстрой победы, чтобы, как на крыльях, помчаться назад к Татьяне. Его приоритеты изменились, жизнь приобрела новый смысл, и превыше всего он желал теперь окончания военной кампании. Сгорая от нетерпения, он мысленно проклинал осторожность Сигизмунда.

Зато дружинники Ставра, несказанно довольные неожиданно свалившейся на них возможностью побездельничать, проводили дни и ночи напролет в пьяном угаре. Они знали, что крымский хан в пышной столице будет наслаждаться прелестями своего гарема, пока Сигизмунд не соизволит начать штурм. Склонность хана к разврату была хорошо известна. А они тем временем в полной мере наслаждались местными, хотя, может, и не столь прекрасными, представительницами женского пола.

В тот день, когда Шуйский добрался до этих мест, генералы приняли наконец решение – наступление начнется на рассвете следующего дня. Ставр почувствовал глубокое облегчение. Мысленно он уже наметил план операций. Через три-четыре месяца он сможет вернуться домой.

Он попытался отказаться от приглашений своих людей на последнюю перед началом военных действий пирушку. Однако поддавшись настойчивым уговорам дружинников, в конце концов сдался. Но в ту ночь он пил мало, не было настроения. Он отверг привычные для его людей любовные утехи, что было нелегко, ведь к нему проявляли повышенный интерес все посетительницы кабака. Вежливо, но настойчиво он объяснил местным женщинам, что влюблен. Впрочем, он стал казаться им еще более привлекательным. Красивые офицеры, которые признавали, что у них есть сердца, казались совершенно неотразимыми.