Добровольцы
Шрифт:
Пьянки в отряде участились. Почти каждая заканчивается мордобоем. Чаще всего достается Валерке Г. — инженеру-экономисту из Белоруссии, последнее время работавшему в Москве. Достается от казаков. Какая черная кошка между ними пробежала, сказать трудно, но схема инцидентов уже сложилась: сначала совместная пьянка, потом рукоприкладство.
Любая перестрелка после обороны Заглавка всерьез не воспринимается: это уже то ли эпизод детской игры «в войнушку», то ли неумная наспех пародия на что-то настоящее и серьезное. Однако и в этих, казалось бы, пустячных переделках запросто можно получить мусульманскую пулю.
Если такое, не дай Бог, случится, обидно вдвойне! Схлопотать свинец после страшного боя, из которого вышел без царапины, за считаные дни до отъезда, решение о котором принято окончательно! В такой ситуации ничего не остается, кроме как смиренно пробормотать: «На все воля Божья!» — да произнести
Кстати, та же судьба может запросто подарить встречу с «паштетом». Разрыв маленькой противопехотной мины не убивает, а только калечит — отрывает ступню или ногу до колена. Кто-то, организуя ее изобретение и производство, не поленился, подсчитал, что похороны убитого обходятся куда дешевле для казны государства-противника, чем заботы о покалеченном (лечение, протезирование, пособия и т. д.). Дьявольская математика! Недобрый продукт работы человеческого разума. Да минует нас чаша сия!
Отряд устал. Только этой особенной фронтовой усталостью можно объяснить случаи очень странного поведения некоторых из нас. Мои земляки-туляки недавно отличились тем, что в одной из комнат интерната-«дурдома», где им пришлось заночевать, заняли круговую оборону. Им померещилось, что они на позиции, окружены мусульманами. Немного постреляли по стенам, потом очухались, поняли, где находятся. Благо не дошло дело до гранат. Казак Володька У. в изрядном подпитии учинил разборку с пятью сербами в том же интернате. Выстроил их в коридоре, дал очередь поверх голов и долго путано объяснял, что воевать так, как воюют они, нельзя, что вести себя так, как вели они 12 апреля, — нехорошо. В случае повторения случившегося он пригрозил своим «собеседникам» расстрелом. Всех порядком раздражает Евгений С. — питерский парень, кого мы когда-то встретили в вышеградском интернате. Тот самый, кому мусульманский снайпер прострелил навылет обе щеки. Оказывается, все это время (почти два месяца) он живет в интернате, исправно харчуется в здешней столовой, в рейдах-караулах и прочих военных мероприятиях не участвует, зато ежедневно обивает пороги вышеградских учреждений с предложением создания каких-то совместных питерско-вышеградских предприятий, представительств и т. д. Чем конкретно будут заниматься эти организации, Евгений ответить не может, но на все руководящие посты в них прочит, несомненно, себя. Мне показалось, что от каждого этого «прожекта» отдает рядовой шизофренией.
Обращает внимание диковинная прическа многих молодых сербских бойцов: на затылке то ли выбрит, то ли выстрижен православный крест и четыре буквы «с», каждая из которых помещена в квадрат пространства, образуемого сторонами креста. Сербы объясняют: это древний, особенно актуальный ныне, национальный девиз, что-то вроде «Сербия сама себя спасает».
Конечно, по поводу главной идеи лозунга можно поспорить (особенно с учетом личного добровольческого опыта), но в целом лозунг правильный, и прическа, «несущая» его, оригинальна и привлекательна.
В вышеградских парикмахерских подобным образом могут украсить голову любого желающего. Разумеется, если этот желающий имеет прямое отношение к фронту и войне. Скопировали эту моду и некоторые из русских добровольцев. Испытываю желание последовать их примеру. Конечно, это мальчишество, но почему бы и нет?
Володька-Бес и Сашка К. по-прежнему в госпитале. Первый никак не отойдет после контузии, полученной 12 апреля (головные боли, сильное головокружение). Второй лечится после полученного в тот же день ранения в голову (почти полная потеря зрения, едва видит стоящую перед ним пепельницу). Володька Р. (разрыв барабанных перепонок и легкое сотрясение мозга) близок к выписке. Скоро вернется в отряд и пулеметчик Пашка, единственный уцелевший из смены, что держала оборону в крайнем правом бункере на высоте Заглавок 12 апреля [15] .
15
Дальнейшая судьба русских добровольцев, раненных в сражении за высоту Заглавок 12 апреля 1993 г., сложилась по-разному. Володька-Бес (неунывающий одинцовский парень, успевший перед Боснией хлебнуть войны в Приднестровье), так до конца и не долечившись от последствий контузии, вернулся в начале лета 1993 г. домой. Занимался мелким предпринимательством, воспитывал сына, потом основательно увлекся политикой. На сегодняшний день Владимир — зрелый патриот-государственник с установившимися правильными взглядами на мир и на место в нем России и русских. Увы, последствия контузии сказываются и ныне. Как минимум дважды в год болтается Владимир по больницам и поликлиникам, выслушивает уже надоевшее за двадцать лет: «Вам бы в госпиталь, у вас последствия боевой контузии, тут нужен военный специалист,
Куда более основательный след в биографии оставила «югославская эпопея» в жизни Сашки К. На сербской земле он провел еще не один год. Снова воевал. Снова был ранен. Получил гражданство Республики Сербской. В совершенстве выучил язык. Женился на сербке. Окончил местный университет. В конце девяностых вернулся в Россию. Сейчас живет в Москве. Руководит военно-патриотическим клубом, готовит молодежь к службе в армии, воспитывает патриотов. Я уверен, что у него это отлично получается. Он многому может научить. А еще он всерьез занимается изучением истории русского добровольческого движения на югославской земле в 1991–1995 гг. Собрал уникальные фото— и видео-материалы, бесценные документы, интересные факты, поддерживает связи с теми, кто выжил, и с близкими тех, кто погиб. Личная заслуга Александра — недавнее появление в электронной печати полного списка всех русских добровольцев, оборонявших высоту Заглавок 12 апреля 1993 г. Досадно, что зрение после ранения на Заглавке у Александра так и не восстановилось. Гражданские окулисты разводят руками: «Не наш профиль…» Их «военные» коллеги более циничны: «А кто вас туда посылал?»
Володя Р., офицер, что когда-то прошел горно-егерскую подготовку, после 12 апреля провел пару недель в сербском госпитале и вернулся в Россию. Пытался закрепиться в Москве, окунулся в мелкий бизнес. Не сложилось… Вместо дохода и прибыли схлопотал по пустячным причинам (хулиганство) срок. Традиционные в подобной ситуации хлопоты (поиск и оплата, передачки, переводы и т. д.) легли на бывших «боснийских» однополчан. Отбыв положенное, в столицу Владимир уже не вернулся, осел в Ростовской области, занимался сельским хозяйством. Сначала «был на связи», звонил, бдагодарил за помощь, обещал непременно вернуть потраченные на него деньги. Потом — «пропал»… Кто-то видел его в Ростове: жив, здоров, но сильно изменился, стал нервным, раздражительным, обидчивым. Про обещания вернуть долги уже не вспоминал. Бог тебе судья, Владимир!
Недолго пробыл на сербской земле и самый яркий герой Заглавка пулеметчик Пашка. Сейчас он живет в Петербурге. У него все стандартно-нормально: дети, дом, работа. Помню его скромность, поэтому почти уверен, что люди, живущие и работающие рядом с ним, ничего не знают о его славном югославском прошлом, о его подвиге на горе Заглавок. Интересно, помнят ли сейчас об этом подвиге в Вышеграде? Куда любопытнее узнать, как сложилась судьба тех сербов, что в ночь на 12 апреля бросили «положай» перед бункером, где ночевал Пашка, открыв тем самым путь наступающим мусульманам. Вопросы, понятно, риторические…
Решено. Через два дня уезжаем! К собирающимся домой прибавилось еще несколько человек. Мотивы их отъезда уже знакомы («Повоевали, посмотрели, хватит»). Дорога будет нелегкая. От Вышеграда рейсовым автобусом до Ужицы. От Ужицы поездом до Белграда. От Белграда до Москвы. До Белграда дорога бесплатная (на нас распространяются какие-то льготы). От Белграда до Москвы надо будет приобретать билет. За свои деньги. Оказывается, выбраться из зоны боевых действий не так-то просто. Необходима специальная бумага. Сербы называют ее «дозвола».
Прежде чем получить «дозволу», нам необходимо сдать оружие и обмундирование. Каптер требует поштучного возвращения всего ранее полученного — от автоматов до башмаков и курток. Оружие мы сдали безропотно. С вещами сложнее. За время ночевок у костра, скитаний по горным склонам и т. д. и т. п. многие вещи пришли в негодность (что-то прогорело, что-то порвано о сучья и камни) и были попросту утеряны. Есть желание оставить что-то из вещей на память, в качестве сувениров. От нас же требуют возвращения полного комплекта всего выданного. Процедура объяснения с каптером Славко унизительна, но результативна. В итоге желанная «дозвола» (пропуск с перечнем наших фамилий, с подписью начальника и круглой печатью) у нас на руках. Прощай, Вышеград, прощай, Босния. Счастливо оставаться нашим. Дай Бог всем им вернуться по домам. Живыми, целыми, невредимыми!
На меня возложена обязанность отвезти в Москву и передать родным сумку с вещами Кости Богословского. Поручение не из легких (мягко сказать), но отказаться язык не повернулся. В Москве живут мать, брат, отчим Кости Богословского. Что я скажу им? Какие слова выбрать в богатом родном языке, чтобы объяснить, почему их сын и брат остался навсегда на югославской земле? Не могу представить себе, как произойдет моя встреча с этими людьми. Лучше сходить лишний раз в разведку.
Сложилось четкое представление о «социально-национальном» составе русских добровольцев в Югославии. В основном это люди, получившие среднее или среднее техническое образование, выходцы из семей среднего и ниже среднего достатка, жители крупных городов. «Обремененных» высшим образованием среди добровольцев — процентов десять, гуманитариев — считаные единицы. Откровенно судимые — отсутствуют, но приблатненных, имевших напряженные отношения с правоохранительными органами, — едва ли не треть.