Добровольцы
Шрифт:
То же самое можно сказать и о книге Б. Земцова. Частные замечания ничуть не умаляют ее значения как документа эпохи. Самое ценное качество ее автора — искренность. Это всегда облегчает анализ, не нужно доискиваться каких-то скрытых или корыстных мотивов. Но, как ни труден бывает анализ, Б. Земцову на высоте Заглавок пришлось еще трудней, он там сражался с автоматом в руках, а не с авторучкой. Впрочем, и авторучкой он
А. Иванов-Скуратов
Послесловие от автора 2013 г
Со времени событий, что легли в основу «Боснийской тетради», прошло двадцать лет. Срок более чем серьезный. Соответственно, 2013 г. — год вполне юбилейный, не только предполагающий, но и требующий «вернуться к теме». Пора окончательно расставить акценты, сформулировать выводы, подвести итоги.
Для русских добровольцев, прошедших югославские фронты 1991–1995 гг., эти итоги делятся на два вида: итоги личные и итоги общественно-государственные.
В плане «личного» все предельно ясно. Формулировки те же, что были двадцать лет назад: выдюжили, получилось, смогли! И не просто «смогли», а смогли на «пять с плюсом». Русские добровольцы выполнили гражданский и патриотический долг, проверили себя, внесли личный вклад в борьбу с мировым злом, в противостояние мировому правительству. Среди них не было предателей, сдавшихся в плен, перешедших на сторону неприятеля. А вот героев было немало — добровольцы, оборонявшие 12 апреля высоту Заглавок, — только немногие из них. Впрочем, любой из тех, кто решился тогда бросить все и уехать «за тридевять земель» помогать братьям-сербам, по сути своей уже был героем.
Что же касается итогов общественно-государственных, то здесь — сложнее. Русские добровольцы, ехавшие воевать в Боснию и Хорватию в 1991–1995 гг., четко осознавали, что едут они не за «большими деньгами наемника», не за орденами, не ради карьерного роста, а исключительно по зову сердца, из патриотических побуждений. В полном соответствии со всеми тогдашними политическими реалиями любой доброволец понимал без иллюзий, что для государственных структур он вне закона. Случится что — надеяться не на кого: отфутболят все просьбы посольство и консульства, отмолчится МИД. Некому будет хлопотать об отправке «груза двести», никто не будет выкупать из плена. В официальной прессе
Неуютные перспективы, незаслуженный статус. Время подтвердило этот суровый расклад. Хуже всех пришлось тем, кто вернулся на Родину из Боснии и Хорватии после ранений и тяжелых контузий: ни лечения, ни пособий. Понятно, в приеме в военные госпитали героям югославским фронтов 1991–1995 гг. отказывали («Вы же гражданские лица…»). Естественно, не жаловали их в обычных больницах («Да у вас пулевое ранение, вам могут помочь только особые специалисты…»). Бывало, что возникали у бывших добровольцев проблемы и с «компетентными органами» («Что вы там делали? Кто вас туда посылал? Кто был рядом с вами?»). Многие русские, воевавшие в Боснии и Хорватии, и эту чашу испили до дна.
Правда, все это было давно. В минувшем столетии. В былую политическую эпоху. Сегодня в стране, кажется, дуют совсем другие ветры. Ветры-то другие, а отношение к русским добровольцам, воевавшим на югославской земле, остается прежним. Государство их не замечает (разумеется, прочих проблем хватает).
Общество их боится (вдруг, со своим максимализмом и боевым опытом, попытаются включиться в политические процессы или засвидетельствуют свою позицию в отношении, например, сексуальных меньшинств, требующих прав и свобод?).
Разумеется, мало кто из них получает полноценную медицинскую помощь после ранений и контузий, полученных в Боснии и Хорватии. Никаких пособий, никаких пенсий. Да и «Спасибо!», сказанного с государственного уровня за умножение национальной ратной доблести, за отстаивание национальных интересов, никто из них до сего дня не слышал. Насколько здорово общество, что боится тех, кто является фактически его лучшей частью, кто воплощает в себе мужество и патриотизм? Какое будущее у государства, что не замечает своих потенциальных защитников и союзников? Вопросы, увы, риторические.
Между тем, только по приблизительным оценкам специалистов, через югославские фронты 1991–1995 гг. прошло несколько тысяч наших соотечественников. Сегодня большинству из них нет и пятидесяти. Вполне социально активный возраст. Досадно, что такой потенциал остается невостребованным. Неужели подобный порядок вещей окончателен?