Доброй ночи, любовь моя
Шрифт:
Флора перестала испытывать оргазм.
Но Свен не заметил ничего. Интересно, он хоть догадывался?
– Я не могу расслабиться, во мне все блокируется.
– Не думай об этом столько. Это потому, что ты об этом думаешь, потому у тебя и не получается.
– Давай поедем куда-нибудь, наша поездка в Лондон ведь прервалась. Давай продолжим путешествие, только на этот раз Париж выберем.
Он не хотел оставлять девочку. Не так скоро. Он и так часто уезжает по делам. После,
А время утекало, и вот Жюстина отправилась в школу.
– Кто за ней будет смотреть? – сказал он. – Если мы оба уедем, и ты и я? Кто ее одевать будет и провожать в школу, ранец собирать?
– Ты же раньше эту проблему решал?
– Теперь все по-другому. Я не могу ее столько раз предавать.
И уезжал один. Возвращался с дорогими подарками. С бриллиантовым кольцом в знак примирения. А девчонке какую-то трубу привез.
– Если ты на ней в доме играть будешь, то я перееду!
Да и можно ли это назвать игрой?
Девчонка ушла на берег и дунула так, что все тело скрючилось. Утки приплыли на странный звук, ума-то у них немного. А она, видно, обрадовалась.
– Я птицам играю, папа.
– Хорошая моя, талантливая девочка. Ты скоро оркестр организуешь.
Утки влезли на причал и загадили все своим пометом. Он бы подумал, кто все это отскабливать будет! Он что, вообразил, что я сюда переехала, чтобы птичье дерьмо со старых мостков отдирать?
Нет.
С этим мужчиной невозможно ссориться. Он огрызался, а потом замолкал. И молчал, пока она сама не приползала с покаянием.
Девчонка! Она во всем виновата. С ней слишком носятся и балуют.
Флора скрючилась на стуле. Она очень устала. Мэрта Бенгтсон лежала и таращилась на нее, лишая покоя.
– Сестра! Подите сюда, пожалуйста. По-моему, госпожа Дальвик потеряла сознание.
– Нет, это только так кажется. Мы ее сейчас поднимем. Вот так!
– Может, она устала и хочет лечь?
– Это же хорошо, что вы не спите. Дни тогда не такие длинные.
Во всяком случае, мило с ее стороны. Со стороны Мэрты Бенгтсон. Флора взглянула на нее и кивнула. Мэрта Бенгтсон кивнула в ответ.
– Ну можно ли было себе представить? Чтобы мы так кончили?
В ней нарастал гнев. Не на Мэрту, не на санитарок. Нет, на Свена. Семидесяти лет от роду, ни разу не болевший, он как-то вечером схватился за грудь и упал на крыльце. Она стояла у окна и видела его, тут же позвонила в «скорую». Он лежал так, что дверь было не открыть. Ей пришлось толкать изо всех сил, чтобы отодвинуть его. Наконец ей удалось пролезть в щель. Он лежал на лестнице, в уголке рта пузырилась пена.
На следующее утро он был уже мертв.
Она сидела возле него, держала за руку. Жюстина сидела с другой стороны. Они обе были при нем, и все же он их оставил.
А кто со мной посидит, ты подумал?
Я
Я жить хочу.
Глава 15
В некоторые дни они разом на нее набрасывались. Целым классом. Брались за руки в варежках с промокшим большим пальцем. Вставали в круг. Учительница видела только то, что дети водят хоровод – совсем недавно ведь убрали рождественскую елку. Шарфики трепещут на ветру, тонкие голоса. Наверное, учительница чувствовала, как в груди разливается тепло. Вспоминала себя таким же невинным ребенком.
– Жюстина дура, Жюстина дура, в штаны надула!
Потому что Жюстина вечно хотела писать. Только она забывала в туалет сходить. Или тянула с этим делом до последнего. Наверное, все-таки тянула. В туалете вечно толпились девочки, а она стеснялась.
Флора, конечно, злилась. Совала ей под нос описанные трусики.
Вечно она мокрая ходила. У нее там было все стерто, покрасневшее.
Она падала в снег, ее никто не толкал, сама падала, а хоровод все крутился вокруг нее, мелькали ноги в потертых лыжных ботинках. Она лежала в центре, точно агнец на заклание.
В бок упиралось что-то твердое, слепленный снежок, совсем не холодный. Они строили вокруг нее снежные стены, рыли колодец, а она лежала на дне.
Белые стены, комковатые стены. А далеко в вышине свет, серый и воющий. Звонок. Надо возвращаться в школу.
– Пошли! – кричит Берит. Светлый ангел, она всегда верховодила. – Давай скорей, а то учительница будет ругаться.
Она могла встать. Могла навалиться на стену и разрушить, наверное, это было совсем не трудно.
Только она этого не сделала.
Учительница, Флора и она. Тиканье часов на стене.
– Смотри на нас, когда мы с тобой разговариваем!
– Она вообще-то лишилась матери...
– С тех пор уже много лет прошло. И теперь у нее новая мама, не может же она на всю жизнь на этом зациклиться. Нам надо вывести ее из этого состояния, помочь. Иначе у этой девочки будут проблемы на всю жизнь.
Флора в белой блузке.
– Мы тебе только добра желаем, Жюстина, ты же знаешь.
Учительница, руки испачканы мелом.
– Она не без способностей. Но ей нужно приложить побольше усилий. Не сидеть на уроках мышкой. Я знаю, что у нее есть потенциал. И она отвечает за свою жизнь, все люди отвечают за свою жизнь, даже школьники.
– А то мы с папой поговорим, Жюстина. А ты ведь этого не хочешь?
Нет. Прямое попадание. Папу нужно пощадить, ему ничего не нужно знать, ему своих забот хватает с этой ведьмой в женском обличье, с которой он делит кров и постель.
Сейчас мы подумаем о чем-то, о чем знаем только мы с тобой, Жюстина.