Доброй смерти всем вам…

Мудрая Татьяна

Не избегнешь и доли кровавой, Что тебе предназначила твердь. Не молчи. Несравненное право — Самому выбирать свою смерть.

Да,

я слегка неточен в каждой строке и упорствую в этом. Дело вовсе не в слабой памяти: никогда не был тому подвержен. Стихи великого поэта — магия, и не хотелось бы пускать её в ход до срока.

Продолжу.

Чем более государство авторитарно, чем более оно склонно к контролю своих подданных, тем больше оно ограничивает самоубийство, которое по сути есть бунт и побег.

Вы задумывались, отчего самоубийства так многочисленны во времена общественного и религиозного порицания? Что это за пружина, сдавить которую означает запустить обратный ход?

То, что мы более всего ценим в наших младших братьях. Умение противостоять. Умно ли, глупо — не так важно. Заёмный ум куда более скуден, чем своё личное неразумие. Ибо неразумны все и всегда — разница в степени.

Так обстоит с людьми.

Однако наша смерть — нечто особенное. Лишний способ показать, что нас нет. Что мы вовсе не написаны огромными буквами на карте мира. Своего рода мимикрия и обман, которые становятся всё более важными для нас по мере совершенствования наших смертных симбионтов.

К тому же иного способа, чем волевое усилие, для нас не придумано. Из самой глубокой ямы можно выбраться. Или пролежать там до конца света.

Мы практически неотличимы от вас, но чувствуем жизнь куда острее и драматичнее. Недаром Великий Дед Ингольв, пребывающий ныне в Роще Древних Криптомерий, всё чаще цитирует Акутагаву:

«Из всего, что свойственно богам, наибольшее сожаление вызывает то, что они не могут совершить самоубийства». Это он о Рагнлейве-Регинлейв и себе самом: уже есть договорённость, что наши двое Старших будут соправителями — тяжкий долг, который не пересадишь на чужие плечи, как белого павиана из сказки. Тем более на плечи Этельвульфа, что, по их словам и намёкам Древних-в Древе, вот-вот вылупится из пелен избывшим «человеческое, слишком человеческое» и по сему поводу изрядно поумневшим.

Что до меня, то и я не обделён прозорливостью. Из-за того специально отдалился от Трюггви и предоставил ему решать свои проблемы в наилучшем диргском виде. Я никогда не был для него тем, кем он для меня. А вот Син…

К Син его всегда тянуло.

Разумеется, наш с ним брак был всего-навсего протестантским, и причин для расторжения можно отыскать уйму. Однако у обоих моих вставших на крыло птенцов имеется ещё и совесть. Лучше бы её пощадить.

Забавно: по документам Трюг будет числиться мужем, Син — женой. Но как выйдет на деле, даже и не знаю. Боюсь загадывать.

Самой жизнью, весьма долгой и непостоянной, мы приучены не делать великих историй из разлуки. Поболит и перестанет.

А мёртвым даже и не больно. Дед Инги полагает, что дирги куда лучше человека способны говорить с близкими из-за грани. Не уверен, однако звучит неплохим утешением.

Я просто устал, наконец. Превысил все свои земные сроки.

Решено. Завтра я стану на плоский камень посреди широкого поля, раскину руки и изображу из себя пылающий крест.